Леди на одну ночь

Олейник Ольга

— В Лондоне? — она не сдержалась — ахнула.

Никто из ее немногочисленных знакомых не мог похвастаться тем, что бывал за границей.

— Именно так, — подтвердил он. — Моя бабушка была англичанкой. Очень, знаете ли, романтичная семейная история. Она приехала в Россию вместе с отцом, налаживавшим тут торговые связи, влюбилась в моего дедушку и осталась здесь. Мой отец на родине матери так и не побывал. А вот я решился. Сначала ездил в Лондон по делам, а потом и вовсе надумал там остаться.

— Там, наверно, всё по-другому? — более оригинального

вопроса она придумать не смогла и покраснела.

Но он отнесся к ее словам с полной серьезностью.

— Да, там многое по-другому. Англичане более чопорны и меньше подвержены эмоциям. Поначалу к этому трудно было привыкнуть. Они чтут закон, и их слово — крепче договора. Они не боятся использовать в быту самые современные достижения. Вот вы, Александра Сергеевна, путешествовали ли когда-нибудь на поездах?

— Да, однажды.

Она не стала уточнять, что было это много лет назад, еще в детстве, когда после смерти родителей соседи отправили их к тетушке на поезде. Она тогда жутко испугалась и грозного вида паровоза, и тесноты в вагонах.

— А можете ли вы себе представить, что поезд идет под землей?

— Нет! — почти выкрикнула она, решив, что он шутит.

Он засмеялся:

— А между тем, всё так и есть! Это называется «метро». Под городом проложены тоннели, по которым ходят поезда на электрической тяге. Это позволяет добраться из одной части Лондона в другую гораздо быстрее, чем в экипаже.

— Вы шутите! — всё еще не верила она.

Он продолжал улыбаться:

— Ничуть! Метро стало таким же привычным, как автомобили.

Она потрясенно молчала. Тетушка не выписывала газет, и о том, что происходило за пределами родного города, Астаховы имели весьма смутное представление.

— Впрочем, что же я всё о технике? Вам, быть может, это не интересно? Любите ли вы читать, Александра Сергеевна? И читали ли вы что-то из английской литературы?

О да, она любила читать! У тетушки светских книг было мало, но Шура часто посещала городскую библиотеку.

— Да, разумеется! — ей была близка эта тема, и она радовалась, что может с ним об этом поговорить. — Мне нравятся книги Шекспира и Вальтера Скотта! И стихи Байрона и Шелли.

Он чуть наклонил голову, будто одобряя ее вкус.

— А что-нибудь из современной английской литературы?

А вот в этом она была уже не сильна. В публичной библиотеке провинциального города, пусть и губернского центра, новинки появлялись редко.

— Непременно прочитайте Льюиса Кэрролла и Оскара Уайльда, — посоветовал он. — А еще — «Пигмалиона» Бернарда Шоу.

Она отчаянно пыталась запомнить называемые имена.

А потом был еще один танец. И Шура уже меньше думала о шагах и больше — о прекрасной музыке. И оттого испытала только восторг и сильно расстроилась, когда танец закончился.

Как ни странно, но тетушка не собралась домой до самого снятия масок — должно быть, и правда хотела, чтобы племянник запомнился местным барышням.

Самого пикантного, волнительного, а иногда и разочаровывающего момента на

балу Шура ждала с тревогой. Нет, она не боялась, что «мушкетер» не понравится ей — ей уже нравился его голос, его элегантность и его эрудиция и умение поддержать разговор. Она уже была настолько очарована им, что готова была влюбиться в него в любого.

Она боялась другого — боялась сама не понравиться ему.

Хозяин дома взмахом руки велел оркестру остановиться, и в наступившей тишине, казалось, было слышно, как взволнованно бьются сердца гостей.

Далмацкий снял свою маску первым, и это послужило сигналом для остальных. Маски слетали одна за другой. Повсюду раздавались возгласы изумления и смех.

Шура не стала дожидаться, пока маску снимет ее кавалер, и открылась первой.

Впрочем, «мушкетер» снял свою маску почти в тот же миг. Шура увидела красивое волевое лицо — широкий лоб, нос с горбинкой, — показавшееся ей смутно знакомым. А уже через секунду она испуганно охнула и едва устояла на ногах.

7. Стратег

— Да, друг мой, похоже, ты пока не многого достиг, — заявил Дерюгин, когда они возвращались домой в экипаже. — Я видел ее лицо в тот момент, когда ты снял маску. Тебя не с чем поздравить — девушка была в ужасе.

Но Кузнецов был ничуть не расстроен.

— Ты не видел моего лица, Аркаша! — ухмыльнулся он. — На нем был точно такой же ужас — правда, не вполне естественный.

Дерюгин откинулся на спинку сиденья и покачал головой — затея друга была ему не понятна.

— И что ты думаешь делать теперь? Вряд ли мадемуазель Астахова захочет продолжения знакомства.

Андрей кончиками пальцев пытался настукивать на дверце мелодию вальса.

— Мадемуазель Астаховой придется это знакомство продолжить. На балу я познакомился не только с ней, но и с ее тетушкой. Милейшая старушка, надо сказать. Я сообщил ей, что в ближайшее время собираюсь в Екатеринбург по делам и был бы признателен за пару строчек рекомендации к ее сыну.

Дерюгин удивился:

— А ты собираешься в Екатеринбург?

Он покачал головой:

— Нет. Но какая разница? Ей было приятно поговорить о сыне. Словом, я приглашен к ним в дом на чай. Возможно, для мадемуазель это будет неприятным сюрпризом, но не думаю, что тетушка станет считаться с ее мнением.

Дерюгин поцокал языком:

— Неужели, ты осмелишься прийти к ним на чай? Да барышня с тобой и разговаривать не станет!

Фонарь, мимо которого проезжал экипаж, на миг выхватил из ночной темноты довольное лицо Кузнецова.

— Друг мой, ты по-прежнему ничего не понимаешь! Это я не стану с ней разговаривать! Да-да, именно так! Я окачу ее ледяным презрением! Ну же, пошевели мозгами, Аркаша! Я прихожу в дом к почтенной купчихе и вижу там девицу, с которой несколько дней назад встретился в публичном доме! Кто из нас двоих должен чувствовать большую неловкость? Мужчине позволительно бывать в таких местах, а вот приличной барышне — нет. Что я должен про нее подумать?