Леди не по зубам
Шрифт:
– Да тут их целый мешок! Они в этой дырке лежали, в которой я застрял. – Ганс вытолкнул наружу большой холщовый мешок, на дне которого и правда болталась горстка сухофруктов.
– Чёрт знает что! Откуда здесь это? – Я показал мешок Герману.
– Наверное, бельгийцы стратегический запас на случай голодовки держали, а Ильич его не нашёл, когда автобус на запчасти растаскивал, – предположила Элка. – Вот жалость-то! Сколько бы его Нэлька могла компота на халяву сварить! Придётся тебе, герой, полежать там пару деньков, пока не похудеешь, – не без злорадства
– Нет! Глеб Сергеич, выдерните меня! Я в туалет хочу…
Я аккуратно взял его за голову и потянул на себя. Сначала дело показалось мне гиблым, но постепенно, с хрустом в шейных позвонках, Гаспарян начал вытягиваться из-под кровати. Уж не знаю, что он там чувствовал, но пытку Ганс перенёс молча.
– Вставай! – приказала ему Беда, когда я его вытащил.
– Не могу. Затёк я. Руки-ноги не двигаются.
– Может, тебе массажик организовать? Викторина Юрьевна, вы как, не спец по части разминания юных тел?!
– Не спец, – буркнула Викторина.
– Точно?
– Точнее некуда!
Едва миновала опасность, всё вернулось на круги своя. Нужно было срочно прерывать перепалку Беды и Лаптевой, иначе неизвестно, куда бы она зашла.
Герман понял это раньше меня.
– Да тут самый настоящий тайник! – воскликнул он, разглядывая устройство под кроватью. – Тут и дверца есть и замочек! Удивительно, как Гансу удалось его открыть, потому что он кодовый! Нет, да это самый настоящий сейф! Не удивлюсь, если несгораемый… Вы не знаете, Глеб Сергеевич, зачем в несгораемом сейфе хранить мешок сухофруктов?
– Понятия не имею. Всё, братцы, алес! Я больше не хочу знать ни о каких загадочных тайниках. Плевать мне на них! Я устал и хочу спать.
Ганс вдруг вскочил и убежал в туалет.
Герман вздохнул и что-то сунул в тайник. Наверное, пистолет.
За стенами автобуса так и гремел «Рамштайн», рёвом и грохотом сотрясая окрестности.
Затылок после удара битой сильно болел. Там даже надулась шишка, но я старался не обращать на это внимания.
Наше приключение закончилось более-менее хорошо. Парни-неформалы, сидевшие в кафе, действительно не имели к нам никаких претензий за то, что мы угнали у них «Вранглер». Тем более, что джип и мотоцикл мы вернули без повреждений. Только вот магнитофон никак не хотел выключаться и орал как оглашенный, пока мы не приехали в «Ням-ням».
– Прикольные вы чуваки и чувихи, – сказал по виду самый старший из парней и выключил музыку, нажав что-то в районе тормоза.
Я ему кивнул с заискивающей улыбкой, а Беда в качестве компенсации подарила свою книгу с автографом.
Совершенно обессиленные мы уехали на берег какой-то реки и остановились на ночлег.
Когда выяснилось, что заснуть всё равно никто не сможет, Герман развёл костёр. Небо уже светлело у горизонта. Какие-то птицы заливались в верхушках деревьев.
– Алтайские соловьи, – подняв голову к небу, мечтательно сказал Ганс.
– Натуралист, ёпть, юный, – проворчал Абросимов, подкидывая сухие ветки в огонь.
Мы расселись
– Может, всё-таки, заявить об угоне в милицию? – неуверенно спросил Ганс.
– Ага, – усмехнулась Элка, – и провести полдня в отделении, объясняя подробности. Нет уж, поедем дальше, ведь всё обошлось. Кстати, как называется эта речка?!
– Кто б знал! – пожал я плечами. – Не лезть же за картой…
– Речка Ктобзнал! – захохотала Беда и вдруг быстро разделась, оставшись в одном купальнике. – Пойду, поплаваю!
– Не вздумай! – вскочил я. – Тут сильное течение и чёрт знает какое дно!! – Но это были не те аргументы, которые могли остановить Элку, её затылок уже маячил нал водой. Она уверенно плыла против течения, всплесками нарушая тишину и покой ночного пейзажа.
– Только не заплывай далеко! – Я безнадёжно махнул рукой, потому что было бы наивно думать, что Элка меня послушается. Рон подбежал к реке, но и у него хватило здравого смысла не соваться в холодную воду.
Ганс притащил гитару и начал задумчиво перебирать струны. Викторина старалась на него не смотреть. Интересно, что толкнуло её к Гаспаряну?!
Необузданный темперамент? Лишняя рюмка водки? Любопытство?
Непонятно, что зарыто в этих «синих чулках»… Всё-таки, не зря мне нравятся люди открытые и незакомлексованные.
– А скажите-ка, Викторина Юрьевна, откуда вы взяли бейсбольную биту? – поинтересовался я.
– Нашла в грузовом отсеке. – Она умудрилась сказать это так, что я почувствовал себя виноватым в том, что какой-то урод угнал наш автобус, а Викторине пришлось шарить в салоне в поисках хоть какого-нибудь оружия.
– Странно, я не видел никакой биты, – пробормотал я. – А вы, Герман Львович, пистолет тоже в грузовом отсеке нашли?
– Нет! – вскинул голову математик. – Я, представьте себе, из дома его прихватил! У меня и разрешение имеется, могу показать! Вы, Глеб Сергеевич меня извините, но нельзя быть таким беспечным, как вы! Отправляетесь в такое дальнее путешествие и без оружия! Да на трассе бандиты орудуют на каждом шагу! В чём, вы, кстати, и убедились… – Он помешал палкой угли в костре, и пламя взмыло вверх с новой силой. Глядя на языки огня, я подумал, что нужно быть со своими подчиненными пожёстче. Что они себе позволяют? «Глеб Сергеевич, нельзя быть таким беспечным, как вы!» Тьфу! Уж если даже Обморок может мне такое сказать…
У меня зазвонил мобильный. Всё ещё погружённый в свои мысли, я машинально ответил на звонок.
– Глеб! – заорал в трубке голос Троцкого. – Не разбудил?
– Будем считать, что нет, – мрачно ответил я. Меньше всего мне сейчас хотелось разговаривать с Ильичом.
– Слушай, а ты это… как себя чувствуешь?
– Нормально.
На том конце возникла короткая пауза, будто Ильич обдумывал информацию о моём самочувствии.
– Вот и отлично, – наконец сказал он. – Слушай, я тут подумал, раз ты такой принципиальный и не хочешь просить деньги у деда, то… продай ты к чёртовой матери эту гуманитарную помощь!