Леди Опасность
Шрифт:
— Подойди, возьми их.
Он заметил, как она стиснула зубы от ярости. Она готова была схватить кочергу, стоявшую рядом с камином, чтобы укротить этого ухмыляющегося нахала. Вся напрягшись, она подошла к кровати. Но когда она готова была уже выхватить сапоги из его рук и убежать, он отодвинул их так, что она должна была наклониться над виконтом, дотягиваясь до них. И в этот момент он схватил ее за талию, и она, потеряв равновесие, упала прямо на него. Бросив сапоги, он крепко обнял ее и засмеялся.
Она ударила его коленом в пах, испугавшись собственной смелости.
— Отпустите меня! Пожалуйста, милорд, отпустите
— Черт побери, женщина! Ты меня чуть было не лишила мужского достоинства…
Стиснув зубы от боли, он повалил ее на кровать, а она била его кулаками в грудь, пытаясь освободиться. Ее руки были холодны по сравнению с его разгоряченным телом. Подтянув ее к себе одной рукой, он увидел ужас в ее взгляде.
— В следующий раз, когда ты прокрадешься в мою комнату, ты заплатишь мне за это.
— Но я не прокрадывалась. Меня послали, зажечь камин. Только и всего…
Прижимая ее к себе, он прикоснулся к ее груди и удивился, даже приподнял бровь, нащупав что-то твердое, как будто там было что-то подложено.
Прежде чем он спросил ее об этом, она вырвалась из его объятий. Неловко слезая с кровати, она больно ударила его в бедро так, что он даже вскрикнул. Она уже была на ковре, путаясь в покрывалах и таща их за собой. Выражение ее лица было оскорбленным, щеки пылали, однако он улыбался, натянув на себя одно из покрывал, которые она стащила.
— Скажешь Чоуку, чтобы в следующий раз он присылал лакея.
Она тотчас выбежала из спальни. Он услышал, как хлопнула дверь в гостиной. Возвращение его домой в этот раз не казалось ему таким мрачным, как обычно: все происшедшее забавляло виконта, стычки со служанкой подняли его настроение. Он сидел в кровати и, сам того не желая, анализировал свои ощущения. Возмутительно! Беспрецедентно! Но гнева не было, все это забавляло его и отнюдь не приводило в ярость.
Куда подевалось его раздражение? Может быть, эта толстушка служанка забрала его с собой? Джослин даже засмеялся естественным, без обычной злобы смехом. Он все еще продолжал улыбаться, когда вошел Лавдэй с завтраком. Он встал, проделал свой обычный туалет. Настроение его сегодня было явно приподнятым.
Лавдэй молчаливо наблюдал, как одевается хозяин. Он был с ним с тех пор, когда герцог отослал еще совсем юного, шестнадцатилетнего виконта в Сандхерстский королевский военный колледж. Герцог направил его туда не только потому, что юноша вел себя подчас вызывающе, хотя и это тоже бывало. Главная причина состояла в том, что он хотел наставить сына на путь истинный. И чтобы виконт не чувствовал себя одиноким вдали от дома, он послал с ним Лавдэя, выполнявшего обязанности камердинера и охранника. Однако Лавдэй стал для юноши чем-то большим, чем-то вроде фанатично преданной дуэньи.
— Вас ждать к ланчу, милорд? Предупредить мистера Чоука? — спросил Лавдэй, подавая Джослину плащ.
— Что? О нет. Я собираюсь к Эшеру Фоксу, а потом нанесу еще несколько визитов. Буду дома к трем, — сказал Джослин.
Он взял перчатки и высокую шляпу, которую подал камердинер.
— Лавдэй, а ты не в курсе… — начал виконт, но Лавдэй, тут же поняв, что именно хочет знать виконт, сказал:
— Насколько я знаю, милорд, леди Октавия дома. Мисс Бетч и леди Альберта также дома. К сожалению, супруг леди Октавии находится по делам во Франции.
— Спасибо. Я сразу же поеду к леди Октавии,
— Очень хорошо, милорд.
Джослин спустился по лестнице, все еще сохраняя хорошее настроение. Он задержался в холле, взяв трость со стойки. Его взгляд невольно скользнул по столику, стоявшему рядом. На столе стоял серебряный поднос. Он сразу вспомнил об отце, о встрече с ним, о вчерашнем разговоре с отцом в библиотеке. Ему стало ясно, что отец по-прежнему не желает понять его. Он помнил сейчас немногое из того разговора, так как старался не принимать его близко к сердцу. Кажется, отец журил его за то, что он дурно обошелся с дядей Эйлом.
Герцог долго и надоедливо толковал о том, что он слышал уже не раз: о беспутном образе жизни виконта, о его любовницах, о том, что виконт не хочет подумать, кто станет его наследником… Он разразился целым потоком гневных слов по поводу образа жизни Джослина, его пристрастия к охоте, стрельбе, редкого посещения церкви; он говорил, что все это не присуще истинному английскому аристократу.
Виконт не старался запомнить, что еще пытался внушить ему отец. Все это вспомнилось ему как сквозь сон. Герцог никогда не стремился вникнуть в его жизнь и понять причины его поступков. Ему было важно уличить Джослина, но он и не представлял себе, что во многом из того, что он так красноречиво разоблачал, повинен дядя виконта. Герцог часто надолго уезжал из дома и не знал всего, что там происходило в его отсутствие. Почему же он, виконт, все еще надеется на какие-то добрые перемены?..
Вдруг он услышал, что рядом что-то затрещало. Он посмотрел на руки, в них была трость, которая явно не могла издать этот звук. Затем что-то зашуршало. Он поставил трость и пошел в сторону двери за лестницей, где были комнаты для прислуги и кухня.
Как он и ожидал, дверь оказалась приоткрытой. Заглянул туда — никого. Он вошел, прошел по коридору к следующей двери. Открыв ее, он увидел, что там была раздевалка, но в ней также никого не было. Следующая дверь, где находилась кладовая, была закрыта. Он уже хотел открыть третью дверь, как увидел, что у лестницы, ведущей вниз на кухню, промелькнула чья-то фигура, точнее край женской юбки. Он кинулся туда и тут же во тьме узкого коридора столкнулся со служанкой. Раздался треск — это порвалась юбка, на край которой он наступил. Служанка закричала, оступилась и чуть не упала. Джослин, тоже отлетая в сторону, инстинктивно схватился за перила и за воротник платья, которое расстегнулось на груди и также порвалось. Он увидел, что это опять та самая толстушка и что у нее что-то подложено под лиф, так чтобы грудь казалась больше.
«Какой же вы идиот, милорд», — подумала Лайза.
Он сердито посмотрел на нее и спросил:
— Это ты была в коридоре?
Распрямив плечи, она переспросила, прикинувшись, что не понимает его вопроса.
— Простите, что вы сказали, милорд?
— Не смотри на меня так, будто бы я беспризорный ребенок, у которого ветрянка. Это ты сейчас была в коридоре!
— Нет, милорд. Если ваша светлость помнит, то мне было поручено сегодня растапливать камины и почистить сапоги.
Она произнесла это таким тоном, чтобы всем было ясно, какая это трудная работа — носить тяжелые ведра с углем и чистить сапоги. Она стояла с видом мученицы на алтаре, как бы ожидая его извинения.