Леди Печалей
Шрифт:
— Да тут целая кладовая еды и лекарств.
— Это так, — согласилась Рохейн. — Но в основном травы не очень-то вкусные.
Повсюду на этой нехоженой земле цвели весенние цветы, но у девушек не было времени остановиться и как следует их рассмотреть. Рохейн хотела как можно скорее миновать эти места под недружелюбным небом и оказаться у бастиона злобных неявных сил.
— Я чувствую тоску по такой жизни, — призналась она, проводя рукой по молодым листьям бузины.
— Вы отважная и сильная, миледи, — сказала Кейтри.
— Иногда я бываю трусливой и малодушной.
— Какое имя вы выберете для себя, ми… мой друг? — спросила Вивиана.
— Я хочу, чтобы меня называли Тахгил. Я слышала однажды такое имя при Дворе. Мне оно понравилось.
— Звучит странно. Наверное, какое-нибудь иностранное. Похоже на язык Луиндорна.
— Так и есть. Думаю, оно происходит из этой страны. Тахгил переводится как «воительница». Кем судьба и вынуждает меня стать. Я намереваюсь сражаться, несмотря на хаос, в который меня постоянно бросает судьба. Не знаю только, сумею ли победить.
После небольшого привала, во время которого они поели немного холодной овсяной каши и листьев критмума, девушки стали подниматься по цветущему склону, а потом спустились по другой стороне холма, оказавшись на диком лугу, бывшем когда-то ухоженной землей фермерского хозяйства. Около запущенной живой изгороди Рохейн показала еще одно растение.
— Наперстянка, она используется как кровоостанавливающее средство при кровотечениях. А вот белая крапива.
Она нарвала букет из сухих пустых стеблей.
— Это для какого-нибудь отвара? — спросила Вивиана.
— Нет, для того чтобы сделать свистульки.
Осматривая луг в поисках съедобных растений, Рохейн-Тахгил вдруг вспомнила слова Торна. Он сказал:
На землях Эриса нет нужды голодать или мучиться от жажды…
Эта мысль наполнила ее решимостью.
К вечеру облака сгустились. Усилился ветер, срывая листья и поднимая пыль. На землю упало несколько грязных капель дождя. Но страшнее непогоды была тревога, от которой стыла в венах кровь. Рохейн дрожала, но была начеку, время от времени резко оборачиваясь; за спиной было пусто, хотя девушка могла поклясться, что кто-то преследует их. Она ни на минуту не выпускала из рук кинжал. По молчаливому соглашению девушки старались передвигаться очень осторожно, пробираясь от дерева к дереву или быстро перебегая открытые пространства, одновременно не выпуская из поля зрения затененные места — вдруг там появятся призрачные очертания неявных всадников или еще какое-нибудь чудище наблюдает за ними из темноты, чтобы, улучив момент, схватить.
Когда прямо перед путницами оказалась невысокая гора, стало совсем темно. Чем ближе они подходили, тем сильнее их охватывало беспокойство. На побережье трещали сороки, пели жаворонки. Чем дальше девушки уходили от моря, тем тише становилось пение птиц. Но только сейчас они осознали, как вокруг тихо. Не было слышно ничего, кроме шелеста листьев на ветру.
Моросящий дождь смачивал сухую землю, пока не превратил ее в грязь, а потом полил как из ведра. Он затекал девушкам за воротники, стекал с рыбацких талтри
— Я бы предпочла шанг! — прокричала Вивиана, чтобы ее услышали сквозь ливень. — Этот дождь — просто кошмар какой-то.
— Тише, — предупредила Рохейн. — Нас могут услышать.
Через некоторое время дождь прекратился. Местность стала круто подниматься вверх. Выйдя из дубовой рощи, девушки увидели перед собой вертикальный конус Призрачных Башен.
Места казались заброшенными. Ничто не нарушало их покой. Древняя кальдера, молчаливая и загадочная, лежала перед путницами. В ее сердцевине, где когда-то полыхал дьявольский огонь, теперь находилось озеро — глубокое, темное и холодное.
Сейчас, когда девушки стояли на склоне, их охватили мрачные предчувствия.
— Мне не хочется ночью подходить ближе к этому месту, — сказала Рохейн.
Они нашли укрытие под несколькими камнями, покрытыми мхом. Судя по всему, до разрушения, много лет назад, они был частью коровника. Заросли жимолости создавали подобие крыши. Так что у путниц оказалось вполне приемлемое пристанище. Из сухого папоротника подруги соорудили постели. Костер они, конечно, не могли себе позволить, поэтому в полной тишине доели остатки холодной каши и листьев. Мокрые и испуганные, девушки прижались друг к другу.
— Не думала, что так будет, — пожаловалась Вивиана. — Я терпеть не могу слизней, а здесь их полно.
— А они к тебе, по-моему, наоборот, испытывают симпатию, — заметила Кейтри, снимая слизня с рукава Вивианы. — Кроме того, ты сама захотела пойти, — добавила она, поджав губы.
— Я говорила, что хочу пойти, но не обещала, что не буду жаловаться.
Малахитовый овал солнца едва виднелся над горизонтом, окрашивая край неба в такие цвета, что казалось — это его призрачное изображение в шанг, когда после захода прошло уже несколько часов.
— Нам повезло, что мы нашли укрытие, — сказала Рохейн. — Иногда фермеры писали на стенах магические руны, чтобы отвадить нежить от животных. Посмотрите сюда… — Осколком камня она соскребла с участка стены мох. — Здесь вырезаны какие-то символы. Они уже наполовину стерлись, и их трудно прочесть, но, может быть, какая-то сила еще осталась.
— Конечно, мелкая нежить уже за нами следит, — заметила Кейтри. — Остается надеяться, что их отпугнут наши железные ножи, амулеты, соль и букеты зверобоя.
— А еще будем надеяться, что они не отправились рассказывать о нас своим хозяевам, — добавила Вивиана.
— Я слышала, нежить не собирается вместе, как мы, — сказала Рохейн, разминая в руках листья тимьяна, чтобы еще раз натереться. — До тех пор, пока не приходит время объединиться перед лицом опасности.
— У некоторых из них есть свои правители, — вспомнила Кейтри. — Сиофры, например, поклоняются маленькой королеве Маб, а она не больше человеческого пальца.
— Это так, — согласилась Рохейн. — Но, к счастью, сиофры предпочитают волшебные трюки, а не войну. Их маленькие стрелы могут нанести вреда не больше, чем шип чертополоха. Однажды мне пришлось ехать с караваном, который был уничтожен нежитью, но я поняла, что нападение не было спланировано. Просто они пересекали дорогу, а мы, на свою беду, оказались на пути.