Леди полночь
Шрифт:
— Эмма. — Кристина легко дотронулась до руки подруги, — Я думаю, что у какого-то определенного Ангела есть планы на нас. Особенно на тебя. И я сделаю для тебя все, что возможно.
Да, Эмма и сама знала это. Для большинства Сумеречных Охотников, Ангел, создавший нефилимов – нечто далекое. А для Кристины Разиэль был живым. На ее шее висел медальон, напоминающий о нем. На лицевой стороне был выгравирован сам ангел, а на обратной была написана фраза на латыни: «Моя сила дарована мне Ангелом, научивший мои руки воевать, а пальцы - сражаться». Кристина часто прикасалась к своему медальону: для приободрения духа перед экзаменом и силы перед боями. Эмма всегда завидовала наивной вере Кристины. Иногда ей казалось, что две вещи, в которые она верит – в месть и в Джулиана. Эмма прислонилась к своей «стене
— Даже если это нарушит правила? Кому, как не мне знать, что ты ненавидишь делать это.
— Я не настолько скучная, как ты думаешь. — Кристина хлопнула по плечу Эммы, в шутку нападая на неё. — На самом деле, сегодня нам делать уже нечего. Что может тебя отвлечь? Может, парочка фильмов? Ну или мороженное?
— Познакомим тебя Блэкторнами. — проговорила Эмма, отходя от стены шкафа.
— Ведь они не здесь. — Кристина посмотрела на Эмму так, будто боялась, что та сейчас её ударит. — Они и тут, и нет.
Эмма не стала вникать в слова подруги.
— Пойдем со мной.
Кристина оказалась в коридоре. Весь он был из дерева и стекла. Из окон открывался вид на то, что днем было песком и морем. Когда Эмма переехала в Институт, она почему-то думала, что панорама просто исчезнет из её сознания и что она больше не будет просыпаться утром, пугаясь голубого неба. Но этого не случилось. Море и по сей день завораживало ее своим изменчивым поведением, а пустыня - тенями и цветами. Вечером в окнах виднелось отражение луны на глади моря: серебряное и черное. Эмма и Кристина спустились в зал. Эмма остановилась на большой лестничной площадке, ведущей к входу в Институт. Она располагалась прямо в центре здания, разделяя северное и южное крыло. Эмма выбрала спальню в конце другого крыла специально, да еще и подальше от того места, где спали Блэкторны. Таким образом, девушка негласно объявила, что знает о том, что все еще является Карстаирс. Облокотившись о перила, Эмма взглянула вниз. Скорее всего, Институты специально строились для того, чтобы завораживать: места встреч Сумеречных Охотников, сердце Конклава – семей и обществ местных нефилимов. Огромные входные двери, такая же площадка квадратной формы, в центре которой находилась лестничная площадка, ведущая на первый и второй этажи. Там пол был мраморным и черно-белого цвета, а мебель выглядела так, будто она была неудобной, да и в принципе, на неё никто никогда не садился. Это больше было похоже на вход в музей. С первого этажа было видно, что на полу черно-белыми плитками был выложен ангел Разиэль, поднимающий из озера Лин в Идрисе два Орудия Смерти – светящийся меч и Чашу, слегка покрытую ржавчиной. Эти символы известны всем Сумеречным Охотникам, даже самым маленьким. Много тысяч лет назад Джонатан, один из Сумеречных Охотников, вызвал Ангела Разиэля, создателя всех нефилимов, чтобы остановить нашествие демонов. Разиэль дал Джонатану Книгу, в которой были описаны все руны, а так же – все Орудия Смерти. Он смешал свою кровь с кровью людей, а потом отдал её Джонатану, чтобы тот выпил этот напиток. Благодаря этому Джонатана смог наносить руны на свою кожу, так и был создан первый нефилим. Изображение восстающего Разиэля священно для нефилимов: его называют Триптих, оно находится в местах встреч Сумеречных Охотников, а так же там, где они умирали. Изображение на полу Института - память. Когда Себастьян Моргенштерн и его армия фейри ворвались в Институт, пол был покрыт гладким мрамором. После Темной войны дети Блэкторнов вернулись в Институт и обнаружили, что одна из комнат была уничтожена. Вместо камней, покрытых кровью Сумеречных Охотников, были созданы росписи в память и погибших. Всякий раз, когда здесь проходит Эмма, её накрывают воспоминания про родителей и про отца Джулиана.
Она не хотела этого забывать.
— Ты сказала, что они как бы тут и не тут. Что это значит? Это потому, что здесь Артур? — спросила Кристина. Она, задумавшись, смотрела на Ангела.
— Абсолютно нет. Артур Блэкторн был главой Института Лос-Анджелеса. Ну, он когда-то занимал этот титул. Он - классицист, помешанный на мифологии Греции и Рима, постоянно засиживающийся на мансарде со старой гончарной посудой, потрепанными книгами, а еще бесконечными эссе.
Эмме казалось,
— Я удивлена, что ты вообще помнишь, что он здесь живет.
Кристина закатила глаза.
— Не надо закатывать глаза. Это портит мою драму. Я не хочу, чтобы её портили.
— Какую драму? — спросила Кристина.
— Вот какую: ты привела меня сюда, когда я хотела принять душ и сменить одежду. И мне очень нужен кофе.
— Тебе всегда нужен кофе, — сказала Эмма, развернувшись, направляясь в другое крыло Института. — Это пагубная привычка.
Кристина пробубнила себе под нос что-то непонятное на испанском, но несмотря на это, последовала за Эммой. Видимо, любопытство одержало победу. Эмма резко повернула и направилась дальше прямо, будто она - гид.
— Значит... Большая часть семейства расположилась в южном крыле, — вспомнила она. — Первая остановка – комната Тавви.
Дверь комнаты Октавиана Блэкторна была открыта. Он не был зациклен на личном пространстве, так как был седьмым ребенком. Эмма проследовала внутрь, Кристина растерянно оглянулась и проследовала за ней.
В комнате находилась маленькая кровать с ярким полосатым покрывалом, рядом стоял кукольный домик настолько высокий, что был размером с Эмму, а еще полная книг и игрушек палатка.
— Тавви снятся кошмары, — сказала Эмма. — Поэтому Джулиан время от времени приходит к нему и спит с ним в палатке.
Кристина улыбнулась.
— Моя мама делала тоже самое, когда я была маленькой. — следующая комната принадлежала Друзилле. Ей было 13, и она была помешана на фильмах ужасов. Книги о серийных убийцах были разбросаны по полу. Стены были окрашены в черный, а на окнах висели винтажные страшные постеры.
— Дрю нравятся фильмы ужасов, — сказала Эмма. — Везде, где есть кровь, кошмар, убийства и выпускной. Интересно, почему они называют это «выпускным»?
— Кажется, это сокращённо от «прогулки», — сказала Кристина.
— Почему ты говоришь на английском лучше, чем я?
— Так это не английский, — подметила Кристина, а вэ то время Эмма двинулась дальше по коридору. — Это французский.
— А здесь у нас комнаты близнецов, — Эмма показала на две закрытые двери, находящиеся друг напротив друга по разные стороны коридора.
— Это комната Ливви. — она резким движением распахнула дверь, показывая идеально убранную и украшенную спальню. Изголовье кровати было покрыто тканью с узорами, изображающими чашки. Яркая бижутерия висела на перегородках, прибитых к стене. Книги о компьютере и языках программирования были аккуратно выставлены рядами возле её кровати. — Языки программирования, — воскликнула Кристина. — Она любит компьютеры?
— Она и Тай оба любят их, — ответила Эмма.— Таю дико нрав\тся компьютеры, он любит схемы, из которых они собраны, любит анализировать их, но он, вообще-то, не очень хорошо разбирается в математике, а Ливви понимает математику, поэтому они работают вместе.
Следующей была комната Тая.
— Тибериус Неро Блэкторн, — продекламировала девушка.— Я думаю, его родители немного перестарались, когда называли его. Тоже самое, что назвать кого-то великолепным ублюдком.
Кристина хихикнула. Комната Тая была опрятной, книги были выстроены не по алфавиту, а по цветам.
Цвета, которые больше всего нравились Таю: голубой, золотой или зеленый – были неподалеку от кровати. Цвета, которые ему не нравились: оранжевый и фиолетовый - были выстроены в удаленных от кровати, ближе к окну местах.
Для других могло показаться случайностью, что Тай был очень чувствителен к расположению каждой мелочи, но Эмма это знала.
На тумбочке около кровати лежали его любимые книги: «Записки о Шерлоке Холмсе» Артура Конана Дойля. Возле них стояла небольшая коллекция маленьких игрушек. Джулиан сделал их для Тая несколькими годами ранее, когда он обнаружил, что маленькие вещички в руках успокаивают Тибериуса и помогают ему сконцентрироваться. Согнутая в шар проволока, черный куб из пластика, состоящий из пластичных частиц, при нажатии на которые, куб мог быть превращен во что-то другое. Кристина бросила взгляд на выражающее недовольство лицо Эммы.