Леди рискует всем

Скотт Бронвин

Он считал, что прошлая ночь стала особенной и для нее. Как он мог так ошибиться? Гриир все время думал, что ее волнует, как вести себя с ним, как деликатно дать понять, что значила для нее прошлая ночь. Но все обстояло иначе.

– Так вот о чем ты думала все утро в карете? Как избавиться от меня, не подвергая опасности маленькое путешествие, затеянное твоим отцом? «Как отвергнуть, чтобы он не потерял меня?»

В Бате она больше всего боялась, как бы он не ушел. Он должен помнить это. А вместо этого поверил в ее женскую чувствительность. Они подошли к большому раскидистому ореху. Гриир прислонился к стволу и, скрестив руки на груди, старался примириться со своей догадкой.

– Нет. Все совсем не так. – В

глазах Мерседес мелькнуло что-то похожее на искреннюю обиду. – Я думала о том, как лучше для тебя. – Ее голос звучал низко и резко, лицо вспыхнуло. Она стояла всего в нескольких дюймах от него. Желание вспыхнуло снова. Женщина не может выглядеть так привлекательно, когда собирается оттолкнуть мужчину. Лучше бы они остались у той витрины, обмениваясь фразами со скрытым смыслом. Такой откровенный разговор оказался слишком трудным. Неудивительно, что в обществе это не принято. – Послушай меня, Гриир. Прошлая ночь была безумием. Поддавшись чувствам, мы забыли обо всем.

В словах Мерседес он узнал собственные недавние мысли. Сознание того, что они втянулись в водоворот страсти с одинаковыми намерениями, обнадеживало. Но то, что она сказала потом, пронзило Гриира насквозь.

– И это безумие обернулось… – Мерседес опустила глаза, – чем-то большим. – Она посмотрела на него, казалось, вся ее душа отразилась в этих серых глазах. – Я не думала, что так получится. – И если так будет продолжаться, мы оба можем оказаться в непредсказуемой ситуации.

И тогда Гриир наконец понял: она не знала. Он стал первым, кто показал ей, что такое настоящее наслаждение, нечто большее, чем простое удовлетворение телесных желаний.

– Это можетбыть большим, Мерседес. – Облегчение разлилось в душе. Она не отталкивала его. Просто нервничала, оказавшись на незнакомой территории, что, как он подозревал, случалось крайне редко. Ему захотелось поцеловать ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Он протянул руки, но она остановила его, почти незаметно качнув головой:

– Подожди. Ты должен пообещать мне одну вещь.

– Какую? – Она могла попросить даже волос с головы китайского императора. В этот момент Гриир готов был пообещать все что угодно. Им правило неудержимое желание. Но не настолько неудержимое, чтобы забыть уроки прошлой ночи. Мерседес не играла по правилам.

– Пообещай, что не влюбишься в меня.

Гриир хотел было засмеяться, но что-то в ее взгляде остановило его.

– Неужели это так страшно?

– Ужасно. Обещай. – Она говорила с убийственной серьезностью.

– Хорошо. Обещаю. – Однако, говоря это, он успел скрестить пальцы. И слава богу, потому что подозревал, что уже влюбился.

Что она наделала? Мерседес, не переставая, думала об этом, пока одевалась вечером к обеду. Она позволила себе вступить в любовную связь с Грииром Бэррингтоном, чего поклялась не делать еще до начала безумной авантюры, затеянной отцом. Начиная разговор после ланча, предполагала сделать совсем другое. Все утро в карете Мерседес обдумывала. Она получила свою ночь, разгадала его тайну, заработала достаточно денег, чтобы оплатить первоначальный взнос для участия в турнире. Теперь нужно сосредоточиться на турнире, а не на любовной связи, которая изначально обещала быть недолгой. В Брайтоне все закончится. Если она встретится с Грииром на турнире, придется обыграть его, и он возненавидит ее, хотя до этого мог даже полюбить ненадолго. Ей трудно убедить себя в том, что игра стоит свеч. Порывшись в шкатулке с драгоценностями, Мерседес достала маленькие жемчужные сережки и засмеялась сама себе, надевая их. Действительно смешно, жемчужные сережки для обеда в таверне, пусть даже и не самой плохой. Это напомнило о том, как низко она пала. Ночь с Грииром можно считать самым смелым или самым глупым поступком в жизни.

В любом случае это определенно эгоизм. Она хотела его, хотела с самой первой ночи в саду. Даже тогда она видела, чем рискует. И даже тогда, как и теперь, ее это не заботило. Она поступала дерзко, брала то, что хотела. И теперь одевалась к обеду в таверне так, словно ее ждали в поместье лорда. Мерседес бросила в маленькое зеркальце последний взгляд на свою прическу. Расправила юбку светло-персикового платья, прекрасного наряда для раннего лета из легкого шифона, который, судя по лондонским журналам, должен был стать самой модной тканью в этом сезоне. Она еще секунду задержала взгляд на своем отражении, воспользовавшись этим, чтобы еще раз напомнить себе: «Будь осторожна». Именно так все начиналось в прошлый раз, когда она попала в переделку с мужчиной. Люс Тэлмедж был обходителен и в конечном счете сумел произвести впечатление на молодую девушку. Он тоже пользовался особым покровительством ее отца. Но все закончилось… ну, в общем, все закончилось очень плохо. Стук в дверь прервал суровый молчаливый монолог. Мерседес открыла и улыбнулась. За дверью стоял Гриир, готовый вести ее в приватный салон на обед. Он тоже позаботился о своей внешности, сменив дорожный костюм на сюртук невероятного синего цвета, бросавший красивые отблески на его глаза, замшевые штаны и узорную золотую жилетку с модным шалевым воротником.

– Мне нравится эта жилетка, – со знанием дела похвалила Мерседес, беря его под руку. – Новая? – Она не могла припомнить, чтобы он надевал ее раньше.

– Я заказал ее в Бате. Кажется, сегодня подходящий случай обновить ее. – Гриир накрыл ее руку своей ладонью. Этот жест вызвал у Мерседес прилив жара внизу живота. В голове мелькнула отчаянная молитва игрока. В этот раз все будет по-другому. Если бы игроки не верили в это, подавляющее большинство из них отошли бы от стола гораздо раньше и остались при своих.

Но Гриир совсем не похож на Люса Тэлмеджа. К тому же обещал, что не влюбится в нее, а джентльмены никогда не нарушают своего слова. Впрочем, уверенность заметно поубавилась, когда она увидела его горящие глаза. Гриир смотрел так, будто готов был сожрать ее прямо на лестнице, но защитил бы от любого, кто захотел бы сделать то же самое. Обед был праздничным с отменной жареной говядиной, свежими овощами с местного рынка, только что испеченным хлебом и парой бутылок доброго красного вина. Роскошная для захолустья, эта еда стала простым, но хорошим прощанием с более изысканными яствами, которые они поглощали в Бате. Откупоривая вторую бутылку, Локхарт объявил, что для всех троих этот вечер выходной. В этом заведении не держали бильярдных столов, хотя он слышал, что один находится в собрании, расположенном дальше по улице. Он подумывал, не сходить ли туда, но к Грииру это не относилось.

– Надеюсь, вы не будете скучать, если я вас оставлю? – заботливо поинтересовался Локхарт. – Я схожу туда, а вы поиграете в карты.

– Конечно, – заверила Мерседес. Она сбросила туфлю под столом и водила ногой по ноге Гриира, намереваясь закончить то, что начала за ланчем. – Мы, может быть, сходим прогуляться, пока солнце не село. – Прогулка обещала быть недолгой. Мерседес точно знала, чем хочет заняться с Грииром, ни прогулка, ни карты в ее планы не входили.

Кончиками пальцев она нащупала чувствительную точку на задней стороне его голени и наблюдала, как он окаменел в ответ. Чтобы не засмеяться, она поднесла к губам бокал с вином. Вскоре обед закончился. Отец стремился добраться до зала собрания, а дочь стремилась добраться… ну, честно говоря, до своей комнаты. И устроить там свое собрание.

– Ты препротивная девчонка, Мерседес, – заметил Гриир, как только ушел ее отец.

– Я не виновата, что ты боишься щекотки.

– Но, Мерседес, за столом? Прямо под носом у отца? – Он допил вино и поставил бокал на стол.