Леди Роз
Шрифт:
– Alors, [19] Изабель, нравится тебе при дворе? – спросила Маргарита.
– Да, моя королева. Все здесь очень любезны. Королева засмеялась:
– В самом деле! Как мы и ожидали, ты привлекла к себе большое внимание.
– О чем вы, миледи?
– Eh bien, [20] на твою руку претендуют уже трое. По одному на каждый месяц, который ты провела здесь. Тягаться с тобой под силу только Элизабет, но она
19
Ну как (фр).
20
Так вот(фр.).
Ошеломленная новостью, я уставилась на королеву во все глаза.
Она добродушно потрепала меня по руке:
– Неужели ты не знала? Я думала, при дворе всё знают еще до того, как оно случается, но теперь вижу, что это не тот случай. Однако этих претендентов можно не принимать в расчет. Тебе ничего не сообщали, потому что они предлагают слишком низкую цену. – Она наклонилась и понизила голос:
– Ты принесешь в королевскую казну кругленькую сумму, моя дорогая. Так что можешь гордиться.
Я не знала, что отвечать, и начала бормотать слова благодарности.
– Тебе, только что вышедшей из монастыря, разговоры о деньгах должны казаться циничными, но ты должна относиться к этому как к выполнению своего долга перед королем. Бог свидетель, я была счастлива, что принесла ему в приданое мир. Сама знаешь, когда я приплыла к этим берегам совсем одна, мне было всего пятнадцать.
«Не мир, а всего лишь перемирие», – мысленно поправила ее я, но тут же выругала себя за нелояльность и пробормотала:
– Да, моя королева. – Пятнадцать лет – слишком мало для того, чтобы выходить замуж за человека, которого ты никогда не видела, и отправляться в чужую страну, разлучаясь с родными, друзьями и всем, что было дорого твоему сердцу.
Она покосилась на меня:
– Ты уверена, что в тебе нет французской крови, как в Элизабет?
Я кивнула.
– Ну что ж, красивыми и одинокими бывают не только француженки…
От жалобы, прозвучавшей в ее словах, у меня сжалось сердце. Королева была несчастна. Эта замужняя женщина, не имеющая ни мужа, ни любви, ни надежды на счастье, навсегда останется здесь чужой. Ее единственная отрада – это сын. Должно быть, в моей улыбке читалось сочувствие, потому что Маргарита внезапно сжала мою руку.
– Изабель, в тебе есть что-то tres charmante. [21] Я думаю, мы подружимся. Правда, Элизабет?
Тут Элизабет впервые посмотрела на меня по-настоящему. В ее зеленых глазах читалось предупреждение. Потом я узнала, что она считала меня узурпаторшей и изо всех сил защищала то, что считала своей территорией.
– Я приняла решение! – внезапно объявила Маргарита. – Изабель, ты будешь моей фрейлиной. Как и ты, Элизабет.
Я сидела на кровати, играла на лире и была погружена в мысли о сэре Джоне Невилле.
21
Чарующее (фр.).
– До
Я грустно покачала головой:
– Урсула, я не верю прорицательницам. Если меня ждет счастье, я буду слишком сильно надеяться и бояться, что прорицание не сбудется. А если несчастье, я буду бояться будущего. Лучше держаться от прорицательниц подальше.
– Тогда давайте прогуляемся вдоль реки и полюбуемся закатом.
Наверно, Урсула была права; свежий воздух мог рассеять мою меланхолию. Тем более что мне предстояло исполнять обязанности фрейлины королевы. Маргарита должна была вернуться из Кента, куда она уехала устраивать суд над мятежниками. Скоро я перестану быть самой себе хозяйкой.
Мы начали спускаться к берегу. Вокруг было тихо и безлюдно. Дожди прекратились, но сырой и холодный сентябрьский ветер трепал листья, еще остававшиеся на деревьях.
Мы свернули и прошли через каменную арку. Внезапно дворцовые стены сменились небом, на котором горел закат. По Темзе плыли позолоченные арки; вода отражала алые и золотые оттенки неба, что у меня зарябило в глазах.
– Господь создал моря и реки, чтобы они отражали Его славу, – прошептала я Урсуле, когда мы, взявшись за руки, стояли на берегу. Вода лизала каменные ступени. Урсула кивнула и сжала мою руку.
Тишину нарушил чей-то надменный голос:
– Леди Исобел… Какой приятный сюрприз!
Я обернулась и увидела Генри Бофора, герцога Сомерсета, смотревшего на меня с нехорошим прищуром. Меня охватило чувство тревоги.
– Милорд Сомерсет… – Я подавила неприязнь к этому человеку и сделала реверанс. Я не простила Сомерсету его поведение во время нашей первой встречи, а за прошедшее время узнала о нем много плохого. Передо мной стоял насквозь испорченный молодой человек, имевший все, но не ценивший ничего, беспринципный, бесчестный и распутный. Сомневаться не приходилось, он погубил множество женщин, потому что обладал приятной внешностью и обаянием, объяснявшимся его всемогуществом.
Сомерсет покачал головой, показывая, что можно обойтись без титулов, а потом взял меня под руку и повел вдоль берега. Урсула шла сбоку.
– Приятно оказаться в хорошей компании в такой чудесный вечер. Как вам нравится при дворе, леди Исобел?
– Здешние порядки очень отличаются от монастырских, милорд.
Он громко фыркнул.
– Да уж, да уж… Двусмысленный ответ, достойный государственного деятеля, миледи. Но что он означает? Плохое или хорошее? Вот в чем вопрос.
Я улыбнулась ему:
– Он означает то, что доставит удовольствие вам, ваша светлость.
– Ага! Еще один ответ государственного мужа. Вы умны, леди Исобел.
Какое-то время мы прогуливались молча. Вдруг он резко остановился и повернулся ко мне лицом.
– Я буду вам очень признателен, если вы согласитесь отужинать завтра вечером в моих покоях, – сказал он.
Кровь бросилась мне в голову. Этот щеголь, привыкший к легким победам, принимает меня за потаскушку!
– Сначала я должна получить на это позволение королевы. Как вы, наверно, помните, я являюсь ее подопечной.