Леди Ру
Шрифт:
Теперь, через два дня, после того, как я со всеми рассчитаюсь, у меня останется смешная до слез сумма. Просто трогательная: пять тысяч долларов. Которые я чудом не вложила три дня назад в пиво. Еще – однокомнатная квартира в пятиэтажке в поселке Курилки в двухстах с лишним километрах от Москвы. И старая, пятилетняя «Нива», которая в лучшем случае пробегает еще год-полтора. Если ее периодически латать.
Подозреваю, что мама, которой я в последнее время ежемесячно отсылала по пятьсот долларов в ее деревню с уговорами хоть что-нибудь купить, ничего не покупала, ела свою картошку и кое-что
Нет, очередное «курить-плакать-есть» отменяется. Я приняла холодный (потому что в Курилках горячей воды почти никогда не бывает) душ, попила пакетного чаю и пошла на работу. В предпоследний раз.
В обеденный перерыв я собрала всех и объявила твердым голосом, что завтра магазин закрывается. По причинам, которые от меня не зависят. Все получают отходные, которых им хватит месяца на три. Это немного утешило ребят.
Днем мне на мобильник позвонил очень вежливый неизвестный и назвался Тимуром Тимуровичем:
– С вами говорил Аладдин Ахмадович?
– Да.
– Он объяснил вам ситуацию?
– Да.
Трубка помолчала. Потом сказала:
– Может быть, у вас есть какие-то вопросы?
– Нет.
– Тогда, если вы позволите, мы… с коллегами придем послезавтра к шести.
– Утра?
– Да.
– Я вам… с коллегами… не нужна?
– В принципе… нет. То есть – если вы… конечно… хотите…
– Нет, не хочу. Не имею ни малейшего желания.
– Как вам угодно. Тогда мы осмотрим помещение сами… Определим…
– А ключ?
– Ключ?..
Трубка задумалась. Эта мелкая деталь, кажется, не была предусмотрена в сценарии цивилизованного погрома. Тогда я сказала:
– Ясно. Наполеон ждать бояр с ключами от Москвы не будет.
– Извините?..
Трубка сначала не поняла, но потом мягко засмеялась:
– Вы все шутите, Евдокия Ивановна…
– Да, шучу. Мне смешно. Ситуация – вообще забавная, правда? Скажите, это вы будете хозяином магазина после меня? Поверьте, это просто женское любопытство. Просто – любопытство. Просто – женское.
Трубка помолчала. Потом со сдержанным весельем ответила:
– Да. Вернее так: я буду… курировать около ста точек в области. В том числе и вашу. За неделю я должен проинспектировать все точки. Еще вопросы у вас есть?
– Ключи будут лежать на черном входе. Под второй ступенькой сверху. Там дощечка отходит. Вы увидите.
– Хм… Спасибо, Евдокия Ивановна. Дощечка отходит… Вы очень интересная женщина. Я вас не знаю… Лично… Хотя кое-какие справки о вас я навел. Может быть…
– Всего доброго, – сказала я ядовито-вежливо и отключилась.
«Сволочь… Куратор хренов…»
Я записала номер этого гада Тимура Тимуровича на мобильник. Надо же – сам позвонил и попросил освободить помещение. Меня душила ненависть. Причем ненависть неожиданно холодная. Можно сказать, спокойная. Эпическая. Это было
Мобильник зазвонил снова. Это был опять Тимур Тимурович (я его ввела в телефон под кодом «Гад Т.Т.»
– Извините, Евдокия Ивановна, это опять я, Тимур Тимурович…
– Я поняла, – у меня даже ушибленное вчера колено заныло от злости.
– Вы отключились, а мы не оговорили самого главного. Какая сумма вас бы устроила, Евдокия Ивановна?
– А я думала, вы все просто так заберете… Оставьте там, под ступенькой рубль на память…
Т.Т. помолчал. Он вообще был любитель пауз. Может, он мхатовец, у Станиславского учился?.. Качалов, блин…
– Давайте сделаем так, – сказал он. – Через час я пошлю вам на точку человека с бумагами. Вы их подпишите. Потому что акт о передаче должен быть оформлен сегодня. Поверьте, Евдокия Ивановна, от меня это не зависит. Если вы не хотите назвать сумму сейчас, то я перезвоню вам послезавтра днем, после осмотра точки, и мы обо всем договоримся. Постфактум.
«Да он меня за идиотку держит!» – мысленно воскликнула я.
– Евдокия Ивановна, – продолжал Тимур Тимурович опять после пяти секунд многозначительной тишины. – Повторяю… Или назовите устраивающую вас сумму сейчас, или, если вы сомневаетесь, мы договоримся послезавтра. Вам, да и мне, будет спокойней, если вы назовете сумму сейчас. Конечно, реальную сумму. Утром послезавтра я просто определю степень реальности суммы, приехать сегодня я не могу. Я в Хабаровске.
«Они в Хабаровске…» – мысленно, с интонацией Коровьева-Фагота, сыронизировала я.
– Я понимаю, что у вас нет никаких оснований доверять мне…
«Да уж… Тебе доверять – это как с крокодилом в ромашку играть…»
– Поэтому назовите сумму прямо сейчас, и прямо же сейчас назовите ваши банковские реквизиты… Я записываю.
Мне даже стало весело.
– Вы учились в школе, Тимур Тимурович? В средней?
– Да. Если вас это интересует. И еще в двух университетах.
– Замечательно. Не в Оксфорде, случайно?
– Нет. В Кембридже. Но сначала – в МГУ. А что?
– Надо же. Из Кембриджа в Курилки ломанулись… Плохо, видно, дела в Кембридже? Перебои с овсянкой? Да?.. Может, вы и диссертацию защитили?
– Защитил. Две. Сначала кандидатскую, потом докторскую.
– Ошеломительно. Значит, если вы такой умный, вы должны знать правила русской орфографии.
– Да. Кандидатская у меня была по лингвистике.
Он говорил совершенно спокойно. Никакой насмешки в голосе. «Действительно – крокодил, – подумала я, – или зомби какой-нибудь». Вот они: «здоровые, с толстыми умными мордами», как выразился Аладдин, «…племя младое незнакомое…»