Леди-Солнце
Шрифт:
Жарким июльским днем их корабль бросил якорь в устье Шельды. В Антверпене не было дворца, где могли бы останавливаться такие знатные персоны, и горожанин Сиркен Фордел, фламандский торговец, предложил свое жилище королевской семье. Он сказал, что будет гордиться их пребыванием в его скромном доме и сделает все, чтобы они были довольны.
Джоанна впервые увидела, как живут обыкновенные люди, и ей было очень любопытно.
Глубокой ночью мать разбудила ее, схватила в охапку и выбежала вместе с ней из горящего дома. Вокруг все было в огне и дыму, Джоанна задыхалась и кашляла. Отец, к счастью, был рядом с
Из темноты вышли несколько человек в надвинутых на лицо капюшонах и приблизились к королевскому семейству. Это были монахи и аббат из местного монастыря. Они пригласили короля и его свиту провести остаток ночи, а если потребуется, то и несколько дней в монастыре святого Михаила, куда те с благодарностью отправились.
Для Джоанны эта ночь была как продолжительный сон, временами страшный, временами увлекательный. Филиппе было до глубины души жаль гостеприимного хозяина и его жену, которые лишились жилища по вине гостей, чьи слуги неумеренно и небрежно пользовались огнем. Король Эдуард успокоил ее, сказав, что возместит погорельцам убытки с лихвой, чтобы эти достойные люди построили себе новый дом, еще лучше, чем прежний. Он не хотел, чтобы беременная Филиппа ехала с ними, но не смог устоять против ее желания во что бы то ни стало проводить Джоанну, а теперь был удручен тем, что ей пришлось перенести такое потрясение.
Несколько дней они отдыхали в Антверпене — осматривали город, многочисленные церкви, совершили плавание по реке Шельде, — и страшная ночь постепенно уходила в прошлое.
Эдуард ни на минуту не забывал о главной цели — найти побольше надежных союзников — и потому был огорчен, прослышав, что Людовик Баварский колеблется и склоняется к тому, чтобы поддержать короля Филиппа, а не его.
— Мне нужно обязательно увидеть Людовика и поговорить с глазу на глаз, — сказал он Филиппе. — А потом я отвезу Джоанну в Австрию. Ты же оставайся здесь, дорогая, и ожидай меня. В твоем положении лишние поездки ни к чему.
— Я поеду с вами, — упрямо возразила Филиппа.
— Но для тебя опасны все эти переезды! И мало ли что может случиться. Я так боялся во время пожара потерять вас обеих… К тому же ты должна прежде всего помышлять о будущем ребенке. Только о нем.
С этим Филиппа не могла не согласиться. Она подумала и сказала, что, возможно, для Джоанны будет даже немного легче, если она простится сначала с одним из родителей, а через какое-то время с другим, но не с обоими сразу. И еще одно пришло ей в голову:
— Я напишу сестре Маргарет, попрошу ее присматривать за Джоанной.
Эдуард одобрил это: ведь Маргарет, став женой Людовика Баварского, находилась на той же земле, где суждено теперь быть его младшей дочери, — Австрия была составной частью империи Людовика.
Материнское сердце Филиппы немного успокоилось. Они с Эдуардом решили, что доедут вместе до городка Херентале, где проведут ночь, после чего Эдуард с дочерью продолжат путь, а королева вернется в Антверпен и будет ждать там возвращения Эдуарда и появления на свет младенца, ибо сроки уже подходили.
В Херентале состоялось прощание Филиппы с дочерью. Джоанна приникла к ней, обняла и никак не хотела отпускать, а та с трудом сдерживала слезы.
— Любовь моя, — говорила
Джоанна молча кивала, Эдуард поднял ее на руки и поцеловал.
— Мы никогда не забудем тебя, — сказал он, — и не дадим в обиду… Идем!
Филиппа долго смотрела вслед удаляющейся кавалькаде во главе с королем, навсегда увозившей от нее дочь.
Полная печали, она вернулась в Антверпен с отрядом рыцарей и придворными.
По малости лет Джоанна опять забыла, куда они держат путь и зачем, и наслаждалась путешествием, временами даже чувствуя себя счастливой. Разве не счастье скакать рядом с отцом, таким красивым, величественным, скакать на маленькой лошади и глядеть на прекрасные цветы, кусты и деревья, на поля и рощи? И разве не приятно видеть, с каким вниманием и почтением все относятся к ней только оттого, что она дочь этого человека? А как великолепно выглядят все шестьдесят шесть лучников, которые сопровождают их, не считая придворных и слуг!
Потом они поплыли по Рейну; на берегах стояло множество замков, и отец показал ей скалу, с которой, как рассказывают моряки, златоволосая девушка по имени Лорелея зазывает плывущих, и они перестают грести, теряют весла и тонут в волнах Рейна. Но Джоанну не пугала эта скала, повинная в гибели стольких людей, — ведь с ней рядом отец, он обещал, что никогда не даст ее в обиду, и она верила ему.
В Бонне они пристали к берегу и были гостями архиепископа Кельнского в его резиденции. Здесь их приветствовали и чествовали, и потом они по суше отправились дальше, пока не прибыли в город Кобленц, тоже на Рейне, где их ожидал сам глава Священной Римской империи, Людовик Баварский. Вместе с ним были многочисленные герцоги империи, среди них герцог Отто Австрийский, чей сын должен был стать супругом Джоанны.
Сразу же к девочке подошла женщина, чем-то похожая на ее мать, и сказала, что она тетя Маргарет и готова присмотреть за ней и сделать все, чтобы племяннице было хорошо.
Эти слова улучшили настроение бедняжки, которая последние дни находилась в угнетенном состоянии, так как уже поняла — час расставания с отцом неотвратимо приближается.
Да, тетя Маргарет напоминала ей мать, но ведь она не была ее матерью! Мать совсем-совсем другая! И все же хорошо, что эта женщина рядом, держит ее за руку, обнимает, целует, говорит ласковые слова.
Император Людовик велел соорудить два трона на базарной площади города, и там они восседали, он и Эдуард, во время долгих праздничных церемоний.
Все эти дни Эдуард почти не видел дочь, принимая участие в торжествах в свою честь, ведя беседы с императором и с герцогом Отто, которых пытался убедить принять участие в его борьбе за французскую корону.
И тот, и другой были предельно любезны, однако отвечали уклончиво. Но Эдуард не переставал надеяться, что помолвка дочери укрепит их дружбу и приведет к военному союзу.