Леди-судьба
Шрифт:
– Прекрати сейчас же называть меня этим дурацким именем, – сказал он. – Ты же знаешь, что я его слышать не могу. И скажи спасибо за то, что ты девчонка. Будь ты парнем, я бы тебя так взгрел за это!
Кэтрин перестала улыбаться и нахмурила брови.
– Ну прости, Рори. Это я так, от обиды. Уж очень мне хочется научиться фехтовать. Что, если все мужчины уйдут в плавание, а на нас именно в это время и нападут враги? Кто тогда будет защищать наш дом, об этом ты не подумал? Так-то, Рори. А вообще, честно говоря, я надеялась, что мой старший брат мне всегда поможет. Увы, я, кажется,
И на глазах Кэтрин блеснули самые настоящие слезы. Разумеется, ее усилия были вознаграждены сполна.
– Ладно, Кэт, – буркнул Рори. – Так и быть, я научу тебя. Только учти, шпага, она с виду легкая, а на самом деле попробуй помаши ею целый день! Впрочем, ты сама этого хотела. Пойдем, я дам тебе первый урок.
К великому удивлению Рори, Кэтрин оказалась способной и упорной ученицей. Теперь она по целым дням не вылезала из сарая, тщательно отрабатывая каждый новый прием. Прошло немного времени, и Рори перестал подсмеиваться над сестрой. Сначала он удивлялся, а потом научился уважать Кэтрин, признав ее за серьезного, а может быть, и более искусного, чем он сам, бойца.
Однажды они тренировались вдвоем в сарае и настолько увлеклись боем, что не заметили вошедшего отца. Шон поначалу не поверил своим глазам: его золотоволосый ангел отважно сражался с братом, умело выбирая позицию и искусно орудуя шпагой. Поначалу Шон собирался прекратить этот бой, но невольно залюбовался Кэтрин. Она была удивительно хороша – и в обороне, и особенно в атаке. Она легко просчитывала наперед каждое следующее движение Рори и не оставляла ему никаких шансов. Наконец Кэтрин ловким пируэтом закрутила лезвие рапиры Рори и выбила оружие из рук брата. Бой был окончен.
Рори вовсе не выглядел удрученным, проиграв поединок. Напротив, он радостно закружил сестру на руках, и оба они с веселым визгом повалились в сено.
Шон подошел вплотную к бойцам, те, заметив его, тут же перестали смеяться. Рори поспешил вскочить на ноги, Кэтрин же поднялась медленно, отряхивая прилипшие к одежде сухие травинки. Потом она улыбнулась и посмотрела Ястребу прямо в глаза.
– В чем дело, па? Ты что, никогда не слышал о боевых подругах викингов, которых звали валькириями? – спросила Кэтрин. – Они умели обращаться с мечом и шпагой, и я тоже хочу научиться.
– Кэт, не время сейчас приставать к па со всякими древними историями, – пробурчал Рори.
Шон рассмеялся и обнял своих детей за плечи.
– Никогда не верил в эти сказки, но сегодня благодаря Рори убедился в том, что и женщина может стать воином. Хорошо, Кэт, с сегодняшнего дня я буду заниматься с тобой. Наша ма, разумеется, будет против, но ты не волнуйся, ее я беру на себя.
Однако сопротивление Эрин оказалось сильнее, чем мог предполагать Шон. Он просил, умолял свою жену позволить ему заниматься с Кэт фехтованием, он стоял на коленях, он пытался угрожать – но ничто не помогало. Уговорить Эрин сумела только сама Кэтрин.
– Ма, ты помнишь, как отец Уильям говорил, будто учить девочек в школе – это пустая трата времени? Однако теперь наш пастор считает меня первой ученицей. Так почему бы тебе не дать мне попробовать себя и в фехтовании тоже? Если у меня ничего не получится, я
И Эрин сдалась.
Разумеется, Кэтрин пришлось выдержать еще не одно сражение, отстаивая свое право на то, чтобы надевать во время тренировок мужские бриджи, иметь собственную шпагу, скакать верхом… Но самое сильное сопротивление со стороны родителей встретило намерение Кэтрин отправиться в плавание вместе с отцом и старшими братьями.
Ей исполнилось всего четырнадцать, но она уже умела ездить верхом быстрее любого взрослого мужчины в поселке, да и стреляла без промаха. А в бою на шпагах ее вообще мог победить только один-единственный человек, ее отец. Вот уже несколько лет Шон брал сыновей вместе с собой в плавание, и теперь Кэтрин решила, что пришел и ее черед выйти в море.
Однако ей никак не удавалось убедить Шона и Эрин в том, что она может стать членом экипажа «Колыбели Кэт», как называлось судно отца. Но с другой стороны, Кэтрин была не из тех, кто так легко отказывается от своих желаний. И она сказала самой себе, что во время следующего плавания она непременно окажется на борту. Как? Вот над этим следовало хорошенько подумать.
Во-первых, Кэтрин сделала вид, что покорилась родительской воле. Она с головой ушла в чтение, хотя тот, кто присмотрелся бы повнимательнее к книгам, которые читала юная леди, мог бы обнаружить, что все они посвящены устройству судов, управлению парусами и навигации.
Затем она «позволила» Колину устроить ей экскурсию на отцовское судно. Брат с упоением рассказывал ей о том, как устроена «Колыбель Кэт» и как она управляется, а Кэтрин тем временем искала место, где она могла бы спрятаться до поры до времени, пока судно не окажется далеко в открытом море.
Наконец Кэтрин принялась тайно снаряжаться в путь, отбирая все самое необходимое. В ящик для парусов она постепенно стащила и спрятала гребень, чистую рубаху, бриджи, кое-что из нижнего белья и полотенце. Ближе к дате выхода в море она пополнила свои запасы небольшим кругом сыра, вяленым мясом, нарезанным тонкими полосками, принесла на борт яблок и флягу родниковой воды. Если быть экономной, то этого, как она полагала, должно было хватить ей на несколько дней.
Все сборы Кэтрин закончила к вечеру того дня, на который был намечен выход в море. По традиции вся семья собиралась в такие вечера за ужином, на который непременно приглашали Пэдрика Флинна – старинного друга и помощника Шона.
Пэдрик был уже немолод. Его лицо навсегда покраснело от морских ветров и покрылось густой сетью глубоких морщин, а пышные усы серебрились, словно были посыпаны солью. Но, разумеется, это была всего лишь седина. Пронзительный взгляд серых глаз Пэдрика мог бы остановить самого дьявола, но только не Кэтрин. Для нее он всегда был старым добрым дядюшкой Пэдди, любимым, любящим и понимающим все на свете.
Ужин был хорош, но все собравшиеся за столом выглядели задумчивыми и немного грустными, как это всегда бывает перед дальней дорогой. Кэтрин тоже была задумчива и грустна, может быть, даже больше обычного, но это легко можно было понять – ведь ее надежды оказаться на борту оказались напрасными, не так ли?