Леди удачи. Все пути…
Шрифт:
— То есть?
— Письмо герцогини пропало по его инициативе. Флориньи — лишь орудие, и за эту кражу он получил от лорда Уэйда довольно кругленькую сумму. Я случайно оказался свидетелем этой сделки в ту ночь, когда изображал «призрак».
— И ты молчал, партизан?!! — взвилась Ксави. — Сказал бы вовремя, мы бы давно его… к ногтю!
— Не знаю, не знаю, — усомнилась Джоанна. — Все это еще надо доказать. Документально. Вот что. Том! Ты этим и займешься. Уэйды тебя не знают, а опыт по изъятию документов у тебя уже имеется. Итак.
— На абордаж! — ответили три голоса, и три руки легли на ее ладонь.
Невысокая, еще не старая женщина сидела у камина и сосредоточенно глядела на пламя. На стук двери она недовольно обернулась. В дверях стоял растерянный лакей.
— Что вам, Рассел? — раздраженно произнесла дама.
— Миледи, к вам…
— Вы ведь знаете, что мои приемные часы окончились!
— Конечно, ваша светлость, но… Они сказали, что пришли по очень важному делу и не уйдут, пока ваша милость не соблаговолит их принять.
— Вот как? — усмехнулась герцогиня. — Да кто «они»? Они назвали себя?
— Да, миледи. Мисс Джоанна Дюпре и мисс Мари Тардье, если я не ошибаюсь…
Тут глаза лакея округлились от изумления, ибо степенная сдержанная герцогиня вдруг порывисто вскочила, словно юная простолюдинка.
— Проси! Немедленно!
Леди Мальборо пошла навстречу двум хрупким фигуркам, в почтительном реверансе склонившимся в дверном проеме.
— С возвращением, леди, с возвращением! — улыбнулась она. — С чем пожаловали?
Джоанна шагнула вперед.
— Мы выполнили свое обещание, миледи! — она поднесла руку к корсажу, смело глядя в глаза герцогине. — И ждем, что вы выполните свое!
— Письмо! — протянула руку леди Мальборо.
— Приказ об освобождении! — повторила ее жест Джоанна.
— Ого! — усмехнулась герцогиня. — Вы действуете, как опытный политик! Но, увы, я не могу выполнить ваше требование. Все, что возможно было сделать, — это добиться замены смертной казни вашему губернатору на пожизненное заключение в Ньюгетской тюрьме. Вот копия приговора! — и с этими словами она протянула помрачневшей Джоанне бумажный свиток. — А теперь — письмо!
Получив в руки заветную бумагу, герцогиня пробежала ее глазами и, удовлетворенно кивнув, поднесла письмо к свече. Пока бумага догорала, леди Мальборо задумчиво глядела на измученные, усталые лица девушек. Ей было по-человечески жаль этих смелых, умных людей — Джоанну, Мари, Питера Блада, и она от души сожалела, что не могла сделать большего.
— Послушайте, — ободряюще улыбнулась она двум подругам. — Ведь тюрьма — не смерть, даже не каторга. В конце концов, — она возвела взгляд к потолку, — в английских тюрьмах иногда еще случаются
— Побег?! — изумленно глядя на герцогиню, прошептала Мари.
— Ну что вы! — с легкой иронией ответила та. — В Ньюгете это абсолютно исключено. К тому же вашим протеже очень интересуется лорд Джулиан Уэйд.
— У лорда Джулиана Уэйда самого рыльце в пушку! — не выдержав, взорвалась Ксави. — Пропажа этого вашего письма — его рук дело!!!
— Что?!! — ахнула леди Мальборо. — Доказательства?! У вас есть доказательства?!!
— Будут! — уверенно ответила Джоанна.
Глава 32
Заводи друзей, пока они тебе не нужны.
Поздно вечером в дверь дома Гилберта Оскара Крейси, графа Дервенуотера постучали. После непродолжительного курсирования камердинера между холлом и кабинетом гостя провели в гостиную, где он попал в объятия хозяина — молодого светловолосого человека хрупкого сложения. Глаза графа Дервенуотера сияли неподдельной радостью, когда он восклицал:
— Шеффилд! Собственной персоной! Глазам не верю! Мы тебя уж и похоронить успели!
— Мне казалось, что вам достаточно было и одних похорон, — печально ответил гость, хотя глаза его потеплели при виде столь радушного приема.
Лицо графа мгновенно изменило выражение. Теперь глаза его были полны тревоги и сочувствия. По-видимому, смены настроения были в характере хозяина.
— Бог мой, Том, какая страшная история! Но, Томми, — тонкие длинные пальцы Гилберта с силой сжали запястье Шеффилда, — поверь, нам и в голову не пришло обвинять тебя в этой смерти! Все знали как ты любил брата!
— Судебный исполнитель считал иначе, — с горечью заметил Том. — А впрочем, — он гордо тряхнул своей соломенной шевелюрой, и глаза его блеснули, — теперь у меня руках доказательства моей невиновности. Вот!
С этими словами Шеффилд вытащил письмо и протянул другу, после чего изложил перипетии своего путешествия во Францию, сделав столь искусные купюры, что ему позавидовал бы любой редактор. Том ухитрился обойти все, что надо было обойти, и оставил вполне складную историю, позволившую ему приступить к делу:
— Гилберт! — обратился он к замершему с раскрытым ртом другу. — Как видишь, я оправдан, но, к сожалению, еще не свободен в своих действиях. У меня есть обязательства перед друзьями, без которых история моей жизни давно могла бы закончиться. Если бы ты согласился мне помочь…
Энергичный жест графа дал понять, что сомнений в его желании помочь нет и быть не может.
— Я не сомневался в этом! — улыбка осветила лицо Тома. — Дело в следующем: мне придется задержаться некоторое время в Лондоне, а поэтому кто-то должен съездить в Шеффилдхолл, отвезти отцу и Элси этот документ, свидетельствующий о моей невиновности, объяснить мое отсутствие и… — голос Тома смущенно понизился, — поцеловать за меня Элси и малыша…