Ледниковая драма
Шрифт:
Кати ела оливковую рыбу. Мясо было нежным, но непривычным на вкус. Впрочем, на вкус люди племени не обращали внимания. Съедобно или несъедобно - все остальное не стоило внимания.
Кати сплюнула чешую и отбросила обглоданный скелет. Мужчины смотрели на нее с почтением и страхом. Кати ждала, что ее желудок схватят судороги и она умрет. Но пока ничего не происходило. Она села на валун. Так они просидели более часа - Кати в центре, мужчины по сторонам. Они сидели и молчали, скрывая свои чувства. Тучи сошли с неба, стало жарко, мужчины
– Оалу сказала: "Кто съест, тот сразу умрет". Кати съела и не умерла. Нор съел и тоже не умер. Они нарушили запрет. Зато они сыты. А Хат голоден. Кого должен слушать Хат? Мудрейшую или ослушницу? Хат должен слушать свой желудок, вот кого должен слушать Хат.
Он взял две рыбины и одну протянул Заросшему. Тот отчаянно замотал головой.
– Оалу сказала "нельзя", - хрипло проговорил он.
– Оалу мудрая...
– Кати еще мудрей!
– звонко воскликнул Нор.
– Колючей рыбы много, мы можем остаться, где тепло.
– От тепла болеют, - неуверенно возразил Заросший.
– Тогда почему мы греемся у костра?
– нетерпеливо спросил Нор.
Хат ничего не говорил - он доедал последнюю рыбину. В желудке становилось все теплее и теплее, и Хат был счастлив.
Заросший завистливо сглотнул слюну. Украдкой осмотрелся. Рыбы ему уже не осталось.
– Нам не надо идти за холодом, - громко сказала Кати, вставая. Иноплеменник был прав: в тепле больше дичи.
– Что ты говоришь!
– испугался Заросший.
– Иноплеменники всегда лгут...
– Почему?
– удивился Нор.
– Потому что они наши враги, - убежденно ответил Заросший.
– Ты думаешь словами Оалу, - сказала Кати.
– А я думаю своими. И ты думай своими.
– С рыбой Оалу ошиблась, - вставил Хат.
– Кати мудрее ее, - повторил Нор.
– Да я что...
– смутился Заросший.
В глубине бухты раздался громкий треск. Огромная глыба льда, подточенная водой, отделилась от ледника и, сверкнув хрустальной изнанкой, рухнула. Брызнули осколки.
– Скоро льда совсем не останется, - сказала Кати.
– Надо думать, как жить дальше.
– Вот вы с Оалой и думайте, - сказал Хат.
– А нам поторопиться надо с починкой и наловить побольше. Сегодня племя будет плясать.
Никто не заметил, как от скалы, прикрытая выступом, бесшумно отделилась чья-то тень. Притаившаяся Оалу все слышала. Но недаром уже столько лет она была главой племени. Если она многого не знала, то одно она усвоила твердо: спорить надо только тогда, когда исход спора заранее предрешен в твою пользу.
Оалу заспешила к пещерам, чтобы опередить Кати. Сделать это было нетрудно, так как Кати сначала помогла мужчинам наловить рыбы. Потом она взяла Нора за руку.
– Пойдем.
День
– Ты смелый, Нор. Сегодня день перемен. Сегодня, если ты хочешь, ты станешь моим мужем.
Нор обрадованно и нежно посмотрел на Кати.
Последний обрывок тучи было закрыл солнце, но оно стряхнуло с себя липкие объятия, и яркий, горячий свет залил побережье. В укромном уголке, где росло дерево, было тихо, и Кати с Нором были там счастливы.
– Теперь иди, - сказала наконец Кати.
– Племя ждет улова, а мне надо поохотиться на куропаток.
Но на пути ей встретилась Оалу. Женщина ждала ее, всматриваясь с высокой скалы.
– Кати?
– окликнула она.
– Мы ждем тебя в пещере совета, чтобы слышать твое слово.
– Мое слово?
– удивилась Кати. Раньше ее никогда не приглашали в пещеру совета.
– Надо принять важное решение, - медленно и веско проговорила Оалу. Ее цепкие глаза внимательно смотрели на девушку.
– Ты уже достаточно мудра, чтобы подать хороший совет. Я так считаю.
Услышанное польстило Кати. Хотя она больше и не верила в непогрешимость Оалу, в ее памяти жили благородные воспоминания о том времени, когда ей думалось, что именно недоступная другим мудрость Оалу оберегает племя от всех и всяческих бед. Кати почтительно наклонила голову. Оалу чуть-чуть усмехнулась.
– Пошли.
Когда-то Оалу была сильней всех женщин племени. Даже сейчас, на склоне лет, в ее походке была величавость, а под кожей рук перекатывались мускулы.
Пещера, где изредка совещались старейшины, располагалась в стороне от жилья, чтобы гомон и крики ребятишек не мешали раздумьям. Войдя, Кати увидела двух обычных советчиц Оалу. Те не шевельнулись при виде девушки, только Косматая бросила на нее быстрый взгляд.
В пещере было промозгло и холодно, хотя посреди уложенных кругом камней тлели угли, а в стороне лежал обломок драгоценного плавника, которым в любую минуту можно было оживить огонь.
– Вот мы и прибыли, - сказала Оалу, усаживаясь на плоский камень и знаком приглашая Кати сесть напротив.
– Сначала буду говорить я.
Она помедлила. Потом вскинула голову. Глаза ее застыли и потемнели, словно там, в никому не ведомой дали, куда она смотрела, ей открылось нечто, никому более не доступное. Голос, когда она открыла рот, зазвучал глухо.
– Лед тает... Рыба уходит! Зверь меняет повадки. Голод подкрадывается к нашим пещерам! Тепло размягчает мускулы, сырость несет болезни. Страшные беды я вижу впереди! Что делать нам? Мы родились во льдах, наши предки жили во льдах и предки наших предков. Лед - наша кормилица и мать, а если мать уходит, то ребенок следует за ней. Таков высший закон. Иначе гибель. Гибель! Я сказала.
Советчицы тяжко молчали. Их темные лица были бесстрастны, как камни.
Потом они разом наклонили головы.