Ледовая армия
Шрифт:
— Что произошло на самом деле?
Черный Капитан потер переносицу, глянул на сказительницу с равнодушием.
— Иногда правды лучше не знать.
— Сомневаюсь, что теперь хоть что-то способно меня расстроить, — улыбнулась Лайла.
— Царн был чрезвычайно талантливым заклинателем. В те времена использовать энергию Души для изменения Плоти не считалось запретной наукой, и потому никто его не ограничивал в экспериментах. У него даже были свои ученики, несмотря на возраст.
— Он был молод?
— В разных источниках указывается разный возраст. Но он примерно схож — больше пятидесяти и меньше шестидесяти.
Энекен вздохнул.
— Когда север стал замерзать, никто и подумать не мог, что это по вине Царна. Никто даже не догадывался, что похолодание связано с пробуждением Темного Бога. Да, он стал появляться в северных морях, и туда устремились десятки экспедиций, но замерзание… В летописях древнего мира рассказывалось, что когда-то лед покрывал все известные земли. Ученые говорили о циклах потепления и похолодания. Историки указывали на следы исчезнувшей цивилизации и убеждали, что причиной наступления льда являлись катастрофы прошлого. Я думаю, что когда-то те, чьи следы раскапывает на севере Братство, сделали так, что Темный Бог проснулся.
Черный Капитан положил руки на живот, сцепил пальцы в замок. Я поймал заговорщицкий взгляд Лайлы. Мы давно хотели разговорить хозяина, но он уходил от темы прошлого. И вот, кажется, нам удалось добиться желаемого.
— Помните, мы проходили те строения в лесу, когда ушли от корабля Рубенса? Они как-то связаны с концом древнего мира. Здесь, на юге, никто не рискует приближаться к дарам прошлого. Знания мертвецов не приносят счастья. Они меняют саму суть человека, когда сознание переваливает через определенную планку. Братство тому пример. Их погоня за техникой прошлого привела к тому, что я увидел у Ластен-Онга.
Я вспомнил тот запах и дурноту, пропитавшую окружающий мир. Мерзкое чувство просочилось даже сквозь отстраненность Гончей. Энекен, не мигая, уставился в окно, а потом продолжил:
— Из книг очевидно, что Царн не был злодеем. Там нет никакой защиты для простого человека, которому достаточно даже внешнего уродства для оправдания ненависти. Царн не ел детей, не убивал женщин, не спал с мужчинами, не мучил животных. Не считал себя выше других. Хотя у него не было семьи, в остальном со всех сторон это был хороший человек. Талантливый увлеченный заклинатель с даром. Что его изменило и почему он поступил так, как поступил — никто не знает. Может, то была ошибка? Он смог разбудить Темного Бога, но не смог его усыпить? Может, что-то пошло не так в момент обряда, и часть души оказалась в подледном монстре по ошибке? А может, Царн просто хотел жить вечно?
— Как же узнали о том, что это именно Царн?
— Один из учеников предал его. Варнайк Мурран. Его труды пронизаны личным отношением, и я не очень доверяю книгам, вышедшим из-под его руки, но некоторые главы весьма любопытны. Варнайк рассказал про обряды совету Ковена и представителю Короны, чем обрек учителя на смерть. Царн не стал ждать карателей от власти и сбежал вместе с остальными учениками на север. И там следы его теряются. Как и следы всех тех, кто ушел вместе с ним. Теряются следы Царна и появляется Южный Круг. Первое упоминание о нем — это как раз уцелевшие огрызки воспоминаний карателей. Тех, кто успел рассказать об этом. Тех, кому черная
Энекен моргнул:
— А мы все здесь…
Прошла долгая пауза. Мы ждали, толстяк кусалгубы в задумчивости. Наконец он отвлекся от размышлений, с тенью удивления посмотрел в нашу сторону:
— Прогуляйтесь, хочу побыть в тишине.
Я встал одновременно с Лайлой. Хотелось спросить, как же и кто создал компас, но хозяин нуждался в покое, и я готов был выпустить кишки любому, кто ему помешает.
Даже себе.
Мы поднялись на палубу, пахнувшую мокрым деревом. Лайла взяла меня под руку, будто на прогулке, и мы пошли вдоль борта. Светило солнце, вдали темнела полоса берега, над головой хлопали паруса.
— Тебе нравится то, кем мы стали? — спросила она вдруг. Подняла голову, ища мой взгляд.
— Да, — твердо ответил я. Ветер приятно обдувал лицо, играл волосами. Я коснулся пальцами гладкой щеки сказительницы.
— И у тебя нет чувства, что ты потерял что-то очень важное?
Я помотал головой:
— Наоборот. Приобрел.
Она улыбнулась, а затем отвела взгляд:
— А мне иногда кажется, что потеряла. Я сильнее. Я больше не боюсь. Я больше никогда не буду прятаться. У меня есть все, что мне нужно. Но это будто бы не я.
Наверное, впервые за то время, как Энекен исправил меня, я испытал беспокойство.
— Я больше не хочу петь, — сказала она. — Могу, но не хочу, а раньше в этом была моя жизнь.
— Теперь наша жизнь в другом. Энекен мог сделать из нас кровожадных слуг. Но вместо этого подарил нам друг друга. Я готов служить ему даже по своей воле.
Лайла покачала головой, глядя на волны:
— Наверное, ты прав.
Я зарылся лицом в ее волосы. Они ничем не пахли .
Внутри неприятно екнуло.
***
О компасе Энекен рассказал через пару дней. Он вновь позвал нас к себе и попросил Лайлу спеть. Глядел на сказительницу, зачарованный, повторяя губами некоторые слова истории, известной ему, похоже, наизусть. После чего вновь погрузился в думы и позволил задавать вопросы.
Тут я и спросил про создателя артефакта, изменившего мою жизнь.
— Не знаю, — честно ответил хозяин. — Время появления Южного Круга было очень смутным. Гражданская война, расцвет короны, упадок Ковена. Царн ведь отрезал от мира несколько городов, множество кораблей, а вина за предательство легла на заклинателей Плоти, и это логично. Кто-то из Ковена согласился с требованиями короны лишать каждого ученика силы Духа, чтобы не допустить подобного в будущем, а кто-то поднял бунт. Корабли горели от самых южных морей до окрестностей Круга.
Я боялся перебивать, но Энекен опять задумался. И тогда через несколько долгих минут подала голос Лайла:
— Но откуда-то он же…
— Его нашли на захваченном корабле бунтовщика. Флот короны разбил мятежных заклинателей. Видимо, кто-то из них и разгадал секрет Южного Круга. Понял, как можно отыскать проход. Считается, что компас содержит плоть Царна, но это глупости.
Хозяин шумно выдохнул:
— Столько знаний пропало в те времена.
— Знания мертвецов, — произнес я, и Энекен вонзил в меня тяжелый взгляд.