Ледовые пираты
Шрифт:
Сегодня, крепко держась за крышку планшира, Альрик почувствовал особенную боль в своих отсутствующих пальцах – не ту, что обычно по утрам. Если бы он ощущал только биение пульса в обрубках, он легко бы перенес это. Беда в том, что вместе с пальцами он потерял свою родину, и эта боль была намного глубже.
Тогда, после бегства из своего дома в Снорхейме, он с Катлой и детьми добрался до «Висундура», и люди ярла не успели перехватить его. Магнус, Грид и Штайн, несшие караул у кораблей, не стали задавать никаких вопросов. Искалеченный кендтманн,
Несколько уверенных движений – и «Висундур» готов к отплытию. Они отчалили, чтобы навсегда покинуть свои родные дома…
Каждое утро, просыпаясь и чувствуя этот настойчивый пульс в отрубленных пальцах, Альрик снова и снова вспоминал удар Суртура. И клялся, что вознаградит команду за спасение из Снорхейма. И вот такая возможность предоставилась.
Мелкий моросящий дождь словно провел гребнем по серебру лагуны. Чьи-то ноги топтались по дереву причала, раздавались хриплые крики моряков, кто-то шумно блевал в воду гавани. Альрик заметил, что уже по одному этому звуку может узнать бедолагу – это был Килиан. «Видимо, – сказал сам себе Альрик, – мы уже слишком долго плаваем вместе на одном корабле».
Атмосфера довольства окутывала команду. На щеке Джамиля виднелась припухлость. Маленький араб гордо показывал признак бурной ночи и выдумывал отвратительнейшие истории о том, как он получил эту отметину. Килиан, высокомерный франк, молчал.
И это уже о чем-то говорило, потому что в обычные дни он постоянно на что-то жаловался. Дариос и Эриос запрыгнули в корабль, Яа тоже вернулся, и с ним же пришел Штайн – чтец рун, предсказаний которого никто не понимал (не только из-за его хриплого голоса).
Когда Ингвар вернулся без Бьора, в душе Альрика зашевелились мрачные предчувствия. Сначала он молчал, прислушиваясь к перебранке экипажа, и наблюдал, как дождь окрашивает дерево «Висундура» в темный цвет. Он еще раз поднял парус с подветренной стороны и приказал смазать его свежим жиром. Жир должен быть достаточно легким – чтобы он без проблем выдувался ветром, если корабль попадет в шторм. Хотя на самом деле назначение этой меры предосторожности заключалось лишь в том, чтобы скрыть тревогу Альрика. Сейчас он завидовал цапле из-за ее таланта неподвижно застывать на месте.
Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы пробиться сквозь пелену туч, все было уже готово к отплытию: канаты смазаны, крепления кофель-нагелей проверены и исправлены, камни балласта распределены по всему днищу. А Бьора все не было.
– Где же он? – Альрик буквально выкрикнул из себя накопившуюся тревогу. Время, когда об этом можно было спросить просто так, как бы между прочим, давно прошло.
– В последний раз я видел его, когда он уходил с какими-то двумя венетами из таверны, – сказал Ингвар. – Но куда они отправились, я не знаю.
Альрику не стало легче. Ему очень хотелось накричать на младшего сына за то, что позволил своему брату одному ходить по чужому городу. Однако
– Когда он появится, то будет вычерпывать воду, пока мы не доберемся до Александрии, – проворчал Альрик.
Бьор бы выругался, если бы это услышал. Это было самое худшее занятие на драккаре: один из моряков должен был без конца вычерпывать ведром постоянно прибывающую в корабль из-за бортов воду. Такая работа считалась унизительной, и, как правило, ее выполняли рабы. Хотя рабов на борту «Висундура» не было, однако это наказание применялось для тех членов экипажа, которые опаздывали к отплытию.
– Пожалуй, придется тебе делать это самому, норманн, – раздался с причала знакомый голос Бонуса из Маламокко. Трибун был завернут в меха, рядом с ним стояли нагруженный мешками раб и – Альрик даже зажмурился – точная копия трибуна, только в других одеждах и с синяками на лице.
– Неужели одного человека твоего сорта недостаточно для зла в мире? Неужели тебя должно быть два? – проворчал Альрик.
– Об этом ты должен спросить у моего отца. – Бонус натянуто рассмеялся и кивнул подбородком в сторону двойника. – Или вот у моего брата-близнеца Рустико. Он будет замещать меня в Риво Альто в качестве трибуна, пока я буду отсутствовать.
Какое-то смутное подозрение возникло у Альрика. Он указал на раба, загруженного багажом:
– И что тебе со всем этим здесь надо?
– Я, – заявил Бонус, – отправляюсь вместе с вами. Чтобы удостовериться, что вы привезете сюда настоящую мумию, а не какого-нибудь высушенного язычника. Вы ведь контрабандисты, стремитесь только к своей выгоде. Проще простого для вас вообще не плыть в Александрию, а раздобыть где-нибудь вонючий труп и сказать, что это и есть святой Марк. Поэтому я буду присматривать за вами, чтобы Риво Альто не стал жертвой обмана.
Обман! Рука Альрика заболела сильнее, чем прежде. Все, кто называл его обманщиком, вскорости оказывались мертвы.
– У нас нет места на борту. Тебе придется ползти за нами на своем дромоне.
Бонус с наигранным отчаянием поцокал языком:
– О, моя горькая доля! Но, к счастью, я успел принять необходимые меры. Ты можешь этого не знать, но на борту «Висундура» освободилось одно место. Твой сын Бьор не отправится вместе с нами.
– Где он? – вырвалось у Альрика. В два прыжка он очутился на причале перед Бонусом. Деревянное сооружение даже закачалось от этого.
– В безопасности. С ним ничего не случилось и не случится. Когда мы вместе с настоящими мощами вернемся назад, Бьор присоединится к вам. А до этого он будет убивать время в личных покоях дожа. С жареными голубями и двуногими голубками.
– Единственные птицы, которые нужны моему сыну, сидят там, в моем корабле! – Альрик знал, что говорит. Ухватив Маламокко за меховой воротник, он притянул трибуна к себе.
– Приведи его сюда или отправляйся искать своего святого сам. Без сына я отсюда не отплыву.