Ледовые приключения Плавали-Знаем
Шрифт:
В это время, глядя из рубки на сломанный перешеек, Упорный рассмеялся и сказал:
— Поплыли! Так вот где была зарыта собака…
— Собака? — вскинулся Плавали-Знаем.
— Ну да!
— Где?
Упорный махнул рукой в непонятном направлении — к пожарному ящику.
На красном пожарном ящике сидел чёрный кот, будто выбрал самое удобное для съёмки место.
— Опять ты! — сказал капитан. — Ну держись!
Он проворно схватил кота за шкирку, размахнулся и швырнул его за борт. Кот описал дугу и, влетев в открытый иллюминатор радиорубки Перчикова, издал перед
На «Светлячке» Барьерчик влетел на мостик и схватился за штурвал.
А по коридору «Даёшь!» мчалась перепуганная взрывом команда.
— Мина, мина! — кричал боцман.
— Кровь, кровь! — кричал бежавший по коридору Борщик, и с его носа срывались красные капли.
КРОВЬ КОКА БОРЩИКА
Ещё несколько минут назад Борщик обнимал прибежавшего на угощение Супчика.
— Борщик! — радовался Супчик.
— Супчик! — улыбался расплывающийся от счастья Борщик. Он угощал друга пирожками, расспрашивал про компот из камбалы и советовал обо всём случившемся написать «Заметки кока Супчика».
— Так никто не поверит, — сказал Супчик.
— Пусть попробуют не поверить. Я тогда всё расскажу в «Рассказах кока Борщика».
Он уже отпустил для голодной команды «Светлячка» пакет муки, бутыль масла, баранью ногу и провожал друга к трапу, но Супчик вспомнил, что на «Светлячке» кончилась соль, и спросил, не даст ли Борщик и соли.
— Сколько угодно! — крикнул Борщик и выбежал с камбуза не только с солью, но с банкой любимого малинового варенья.
Он уже протянул их Супчику: «Держи!» Но в этот миг над палубой пролетел кот, а в следующий — раздался взрыв, и пакет соли рванулся куда-то на льдину, а банка с малиной врезалась Борщику в нос.
— Мина, мина! — кричал боцман.
— Кровь! — кричал кок.
— Шлюпки к спуску! Искать пробоину! Заводить пластырь! — командовал, пробегая по коридору, Моряков. Однако у каюты боцмана он остановился, принюхался и открыл дверь.
По каюте, играя пузырями, плескалась бражка. Матрац и простыни прилипли к потолку, а в стенах торчали куски бочонка, который так и не дождался дня рождения своего хозяина.
— Ничего себе мина! — сердито сказал капитан. — Цирковые номера!
— Угощение… — краснея, пролепетал Бурун.
— Ничего себе угощение!
А кок всё продолжал кричать: «Кровь! Кровь!», и выбежавший с бинтом Челкашкин стал уже делать ему перевязку, но вдруг провёл рукой по лицу Борщика, лизнул палец и сказал:
— Какая-то сладкая у тебя кровь, Борщик. Много варенья ешь.
И кок покраснел ещё больше, чем старый Бурун.
Но что касается «циркового номера», то он действительно
Мачты «Светлячка» шевельнулись, лёд на нём тоже дрогнул, раскололся, как скорлупа, — и маленький весёлый пароход, словно встряхнувшись, закачался на чистой воде. Шахматное поле, по которому на четвереньках полз получивший неожиданный мат Плавали-Знаем и прыгал Уточка, разлетелось на клетки.
Ледяные фигуры качались, стукали друг друга лбами, и во все стороны, сверкая, сыпались ледяные искры.
ТУДА! ИМЕННО ТУДА!
Плавали-Знаем то цеплялся за ледяную фигуру, то пытался удержать ногой уползающий лёд. А мимо него с льдины на льдину прыгали лохматые артисты и отчаянно лаяли:
«Гав-гав! Мёрзли зря! А кино не было!» Где-то на берегу сердитая старуха лупила свою собачонку и приговаривала:
— Вся облезла! Будешь знать, как сниматься в кино!
А льдины плыли и плыли. Пароходы двинулись в открытое море. И командир на вертолётной станции сказал:
— Смотри, уходят. Наверное, закончили съёмки. Попрощаемся! — И, запустив винт, вертолётчики отправились вдогон.
Оттуда-то, с вертолёта, и заметили Плавали-Знаем, который крепко обнимал похожую на него ледяную фигуру.
— Смотри, играет до конца, — сказали вертолётчики, сбросили верёвку и, выдернув из примёрзших унтов ухватившегося за неё актёра, опустили на палубу «Даёшь!».
Унты уплывали к острову Камбала, и Плавали-Знаем босиком бросился в рубку, но, увидев Морякова, закричал:
— Стойте! Я попал не туда! А Моряков коротко сказал:
— Туда! Именно туда! Прошу ко мне в каюту.
Плавали-Знаем прошёл к нему, высоко вздёрнув голову, в одних носках, и громко захлопнул за собой дверь. Потом наступила тишина, среди которой слышались слова: «Стыдно, стыдно! А ведь могли бы учиться, могли бы!» И даже прозвучало: «Бывалый моряк…»
Через какое-то время дверь очень тихо отворилась, и с потупленной головой, в моряковских шлёпанцах Плавали-Знаем вышел в коридор и направился на камбуз.
А на доске объявлений появился полученный недавно приказ, кончавшийся словами: «Бывшего капитана „Светлячка“ от командования отстранить. Исполняющим обязанности назначить штурмана Барьерчика. Начальник пароходства Юркин».
ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ
Солнышкин стоял на корме с кинокамерой, снимая грандиозную картину крушения льдов. От заката всё вспыхивало, становилось жарким, алым — и льды, и чайки, и нерпы, весь океан.
Солнышкин стал наводить видоискатель на «Светлячок», как вдруг перед объективом на палубе заплясала какая-то весёлая фигура, за ней вторая, и обе, размахивая руками, стали кричать: