Ледовый барьер
Шрифт:
Валленар не обернулся. Прежде чем заговорить, Глинн выдержал долгую паузу.
— Команданте, — вежливо и неторопливо сказал он по-испански. — Я пришёл сюда, чтобы выразить вам своё почтение.
Валленар издал слабый звук, который Глинн принял за выдох удивления. Тот до сих пор не повернулся. Чувства Глинна невероятно обострились, в теле ощущалась лёгкость, будто оно соткано из воздуха.
Валленар вытащил из кармана письмо, развернул его и помедлил. Глинн увидел штамп широко известного австралийского университета. Наконец, команданте
— Это метеорит, — сказал он, его голос был сух и ровен.
Так он знает! Казалось, это был самый маловероятный путь из всех, что они проанализировали, но сейчас они должны следовать именно им.
— Да.
Валленар обернулся. Его тяжёлый шерстяной китель откинулся назад, открывая взору старый «люгер», закреплённый на ремне.
— Вы крадёте у моей страны метеорит.
— Не крадём, — сказал Глинн. — Наша работа ведётся в рамках международного права.
Валленар отрывисто засмеялся, на почти пустом мостике его смех звучал, как из бочки.
— Я знаю. Вы ведёте разработку недр, а метеорит — металл. В конце концов, я ошибался: вы действительно явились сюда за железом.
Глинн ничего не сказал. С каждым новым словом Валленара он получал о нём бесценную информацию, ту, что позволит более точно предсказывать его поведение.
— Но вы, senor, вне моего закона. Закона команданте Валленара.
— Я этого не понимаю, — сказал Глинн, хотя всё прекрасно понял.
— Вы не покинете Чили с метеоритом.
— Если мы его найдём, — сказал Глинн.
Валленар чуть-чуть помедлил. По его молчанию Глинн понял, что тот, на самом-то деле, не знает, что метеорит они нашли.
— И что не даст мне просто рассказать об этом властям в Сантьяго? По крайней мере, их вы не подкупили.
— Вы можете рассказать об этом кому угодно, — сказал Глинн. — Мы не совершаем ничего незаконного.
Он знал, что Валленар не собирается никому ничего рассказывать. Ведь он — человек, который добивается своего.
Валленар глубоко затянулся сигарой, выдохнув дым в сторону Глинна.
— Скажите-ка мне, senor… Ишмаэль, правильно?
— На самом деле, моя фамилия — Глинн.
— Понимаю. Так вот, скажите мне, господин Глинн, зачем вы здесь, на моём корабле?
Глинн знал, что отвечать следует очень осторожно.
— Я надеялся, команданте, что мы сможем выработать с вами соглашение.
Он прочитал на лице капитана ожидаемый гнев, и продолжил давление:
— Я уполномочен предложить вам за сотрудничество один миллион долларов, золотом.
Валленар внезапно улыбнулся, его глаза затуманились.
— Этот миллион при вас?
— Конечно, нет.
Команданте лениво попыхивал puro.
— Возможно, senor, вы полагаете, что у меня, как и у них, есть цена. Полагаете, что раз я южно-американец, грязный латино, то я всегда соглашусь сотрудничать в обмен на la mordida.
— По
Он внимательно наблюдал за команданте. Он знал, что тот откажется от взятки, но даже в манере отказа будет своя информация.
— Если ваш опыт и правда таков, значит, вы вели грязную жизнь, окружали себя проститутками, дегенератами и гомосексуалистами. С этим метеоритом вы не покинете Чили. Я прошу вас, senor, взять своё золото и запихать его в блудную cono своей матери.
Глинн ничего не ответил на самое сильное из испанских ругательств.
Валленар опустил сигару.
— Есть ещё один вопрос. На осмотр острова я отправил человека, и он не вернулся. Его зовут Тиммер. Он мой oficial de comunicaciones, офицер связи.
Глинн несколько удивился этим словам. Он не верил, что команданте затронет этот предмет и сам признает, что послал шпиона на задание. В конце концов, этот Тиммер потерпел неудачу, а Валленар, определённо, из тех, кто презирает неудачников.
— Он перерезал глотку одному из наших. Мы его схватили.
Глаза команданте сузились, и на какой-то миг казалось, что он потеряет над собой контроль. Но Валленар быстро оправился и снова улыбнулся.
— Вы его вернёте, прошу вас.
— Извините, — сказал Глинн. — Он совершил преступление.
— Вы его вернёте, и быстро, иначе я пущу вашу посудину на дно, — сказал Валленар. Его голос становился всё громче.
Глинн снова ощутил приступ замешательства. Эта опрометчивая угроза совершенно не отвечала ситуации. Офицера связи легко заменить, у него невысокое звание. Здесь скрывалось что-то помимо очевидного. Его ум стремительно выискивал возможности даже в то время, что он формулировал ответ.
— Это было бы неразумно, поскольку ваш человек сидит на корабельной гауптвахте.
Команданте жёстко уставился на Глинна. Когда он заговорил снова, его голос остался спокоен:
— Верните Тиммера, и я подумаю о том, чтобы отпустить вас с метеоритом.
Глинн знал, что это ложь. Если бы они вернули Тиммера, Валленар отпустил бы их с той же самой вероятностью, с какой они сейчас могут вернуть офицера. У команданте, как он узнал от Паппапа, фанатично преданная команда. Сейчас он, быть может, отчасти понял, почему это так: Валленар отплачивает им такой же яростной самоотверженностью. Дотоле Глинн полагал, что команданте — такой человек, для которого все остальные — разменная монета. То, что он узнал сейчас, не было предсказано и не соответствовало ни психологическому портрету, нарисованному его людьми в Нью-Йорке, ни собранному досье. Однако, это чрезвычайно важно. Ему придётся заново переосмыслить Валленара. В любом случае, теперь у него имеется нужная информация: сейчас он точно знает, что именно знает Валленар. И у его людей оказалось вполне достаточно времени на то, чтобы выполнить задуманное.