Ледовый десант
Шрифт:
— Не с берега, а с барж.
— Под эта стрельба мы выходил на берег, — вспомнил Чико. — Наши взрывы — это салуд камарадо Мануэлю!
— Салуд! — Гнат сжал руку в кулак. — Потерь больше нет?
— Нет.
— И у нас тоже. Только вот… — Чико показал на перевязанную шарфом ногу.
— Вижу, — сказал Михалюта. — Поехали. Надо спешить.
Ледовый десант старшего сержанта Михалюты и инструктора Чико снова двинулся в путь.
— Слышите? — поднял руку Нудьга. — На берегу взорвалась граната. Это нам сигналят.
7
— Товарищ полковник! Я слышал выстрелы, — доложил красноармеец, подбежав к Веденскому, стоявшему на берегу залива. — Может, это группа старшего сержанта Михалюты возвращается. Или группа Марьяно.
Рядом с Ильей Гавриловичем стояли капитан Доминго, старший лейтенант Мотыльков и командир группы Осипов, вернувшийся со своими минерами несколько часов тому назад.
— Взорвите еще одну гранату! — приказал Веденский.
— Есть! — козырнул красноармеец.
Уже двадцать часов прошло с тех пор, как группы ушли на задание. Но вернулась только одна. Полковник Веденский нервничал. Утром на заливе разыгрался буран. Были посланы поисковые группы с сигнальными ракетами. Однако поиски ничего не дали. Ледяная пустыня молчала. Только ветер неистово кружил снежным вихрем. Было двенадцать часов дня, а от подрывников никаких вестей.
Веденский запрокинул голову. В серых низких тучах уже появились голубоватые озерца далекого и желанного неба. На мгновение выглянуло солнце, напомнив, что оно все-таки есть на белом свете.
Кучками на крутом берегу стояли красноармейцы, несколько женщин и ватага мальчишек. Возле утомленных долгим ожиданием людей вертелся черный Пират. Иногда он смотрел на залив и жалобно скулил.
— Идут!
— Наши!
— Ура! — закричали вдруг мальчишки.
Веденский взял за локоть Доминго, улыбнулся:
— А вы говорите: «Мадридцы все знают». Вон сколько людей пришло на берег! Кто из них знал о рейде? Никто!
— Не можно выслать группа конспиративно, — развел руками Доминго.
— Да, это наши! Но почему пешком? — удивился Мотыльков.
— Разве на санях пробьешься через такие сугробы?.. Наверно, оставили их где-то неподалеку, — ответил Веденский и стал спускаться по тропинке к заливу.
Следом за ним направились Доминго, Мотыльков, фельдшерица Нина Аркадьевна, придерживая санитарную сумку, и Зина.
— Кто? — спросил полковник, когда увидел на носилках чье-то укутанное в плащ-палатку тело.
— Мануэль Бельда, товарищ полковник! — доложил Михалюта.
— Бельда?! — воскликнул Веденский. — Какого товарища мы потеряли! — Он снял шапку, опустил голову. — Мануэль Бельда! Как же так?..
Все вокруг молчали. Все знали, что Илья Гаврилович вместе с Мануэлем и Доминго воевал в Испании. Сколько эшелонов с итальянскими фашистами пустили они под откос! И
Веденский тяжело вздохнул:
— Приготовьте гроб. Вечером похороним… А что с Чико?
— Попал в проволочную сетку, соединенную с минами. Пришлось оставить валенок. Вот и приморозил ногу, — ответил Нудьга.
К Чико подбежала Нина.
— Надо немедленно в госпиталь, — сказал она.
— Нина Аркадьевна, пусть Марьяно останется у нас, — попросила Зина. — Госпиталь в Ейске, а моя хата — рядом.
— Нет! Обязательно в госпиталь.
— Никакого госпиталя! — заслонила собой носилки Зина. — Сделаем все сами.
Нина повернулась к полковнику:
— Илья Гаврилович, в таком случае я не отвечаю за обмороженного.
— Не надо этих предостережений, Нина Аркадьевна! — махнул рукой Веденский.
Капитан Доминго со страхом прислушивался к этому разговору. На войне он привык видеть бойцов убитыми, ранеными, видел утонувших, повешенных, видел, как в лагере эвакуированных из Испании гибли сотни людей от жары и жажды. Но чтобы врагом солдата был еще и мороз — такое он видит впервые.
— Держись! — произнес Доминго, склонившись над земляком.
— Будем жить, Доминго. Группа поставила семь мин, еще и мой валенок, — улыбнулся Чико.
Зина приложила ладонь ко лбу Марьяно.
— У него жар. Несите скорее в хату.
Михалюта и три минера-испанца понесли Чико в хату Федора Семеновича Головатого.
Лишь теперь Зина увидела женщину, прибывшую с минерами.
— Наташа! Натали? Каким образом?
— С того берега, Зина, — припала Наташа к груди подруги.
К ним подошел Мотыльков, подозрительно посмотрел на Наташу.
— Как вы здесь очутились?
— Встретила ваших бойцов в торосах…
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — подтвердил Нудьга. — Она с нами приехала.
— Вы так говорите, словно совершили какой-то героический поступок, — заметил Мотыльков.
— Вон как? — удивился полковник Веденский, слышавший этот разговор. — Вы, наверное, очень устали, — обратился он к Наташе. — Пойдемте в хату, погреетесь…
…Хозяйка хаты, бабка Варвара, поставила на стол чугунок с горячим, только что вынутым из печи узваром — компотом из сухофруктов.
— Пейте. Тут груши, яблоки, абрикосы, сливы — все, что родится в наших садах.
Выпив компота, Веденский, Мотыльков и Наташа склонились над картой Таганрогского залива.
— Вот здесь находятся две большие баржи с боеприпасами. С них фашисты и обстреляли Михалюту и его товарищей. А вот это глубокий овраг, возле которого стоит моя хата. Здесь вот мост на шоссейной дороге… — Наташа вдруг умолкла. Ей вспомнилось, как она давала свой адрес Гнату. У нее и в мыслях тогда не было, что скоро ее родная хата понадобится ему как ориентир.