Ледянаая страна

Лёвенштейн Карола

Я просто пообещала ей это, потому что думала, что смогу таким образом компенсировать потерю, которую перенесла Дульса.

– Всё не так просто, - к моему удивлению ответила Дульса.

– Я не понимаю, - растерянно ответила я.

– Ты и не сможешь, потому что ничего не знаешь о бремени нашей семьи. Наша сестра Джулия была не простым ребёнком, в ней было что-то плохое, даже если нельзя так думать и говорить. Она убивала животных ради забавы, не понимая, что в этом ужасного. Насколько я себя помню, она мучила Сесилию и меня и неоднократно причиняла нам боль во время игры. Скоро она поняла, что ей просто нужно сказать, что это случилось нечаянно, и моя мать её прощала. Тогда я ненавидела её за это, но

теперь начинаю постепенно понимать, что матери ничего другого не оставалось. Ведь Джулия её дочь, точно так же, как Сесилия и я. Она не могла её ненавидеть, поэтому всегда прощала. С каждым годом становилось всё хуже, а её злые поступки всё более нелепыми. Мы не могли спокойно спать, потому что всегда боялись, что она придёт ночью в нашу комнату и подожжёт нам волосы. Незадолго до нашего шестнадцатилетия её похитили Морлемы. Для меня это было освобождением, но мама и Сесилия не смогли с этим справиться. Моя мама впала в депрессию и утянула за собой Сесилию. Однажды она поведала мне, как сильно ей стыдно за то, что она радуется, что Джулия исчезла. С того дня Сесиля больше не разговаривала. Внезапно она стала намного ближе к матери, чем ко мне. В глубине души я думаю, что Сисилию мучило то же чувство вины, та же противоречивость чувств между радостью и стыдом. Она вместе с мамой замкнулась в себе, провалившись в депрессию, и спираль с каждой годовщиной, проходившей с исчезновения Джулии, опускалась для обоих всё ниже.

– Господи, - сказала я.

– Я знаю, - сказала Дульса.
– Моя бабушка была единственная, кто говорил об этом вслух. Но с тех пор как она умерла, все стало намного, намного хуже.

– Мне очень жаль, - ответила я.

– Не нужно нас жалеть, ты же не виновата, никто не виноват.

– Будет лучше, если вы дадите матери клубневых ягод, чтобы она успокоилась.

В ее случае, наверное, действительно лучше просто все забыть.

– Да, - сказала Дульса, растягивая слова.
– Я еще должна извиниться перед тобой.

– За что?

Я удивленно взглянула на нее.

– Это я подсунула вам гройзель-крыс в жилую башню.

– Ты?

Я в ужасе посмотрела на нее, вдруг вспомнив все неприятности со Скарой, всеобщее волнение и страх, что за нами следит палата сенаторов.

– Прости. Я заметила в какой эйфории пребывал Адам, а если боец Черной Гвардии так реагирует, значит ты должна была передать ему ключ к абсолютному успеху в битве. Но ты не хотела ничего рассказывать, а я не хотела настаивать. Гройзель-крысы сообщили мне о твоих заметках.

– Поэтому ты могла так необыкновенно хорошо сражаться, - заключила я тонким голосом.

Но могла ли я упрекать Дульсу?

– Ничего страшного, - вздохнула я.
– Благодаря тебе наша жилая башня стала одной из самых хорошо защищенных от прослушивания комнат в Тенненбоде.

Дульса улыбнулась, и мы ещё только молча смотрели на пламя небольшого костра.

Эпилог

Нежные поцелуи Адама щекотали мой затылок, посылая по коже чувственную дрожь.

– Пора выходить, - тихо сказала я, всё же имея ввиду совсем другое.

– Пока ещё нет, - ответил Адам низким голосом с хрипотцой, обхватив меня рукой за талию.

Когда его руки обняли меня, я с наслаждением вздохнула. Громкая музыка, которая внезапно проникла в мою комнату, заставила меня вздрогнуть.

– Нет, пора, - слегка повернувшись, я выбралась из его объятий, и изумрудно-зелёное, бальное платье тихо зашуршало, следуя за моими движениями.
– Хотя это и была идея Лоренца устроить бальную ночь в нашем саду, чтобы наконец отдать должное платьям Гизеллы Верпочи, к тому же он всё организовал, но в каком-то смысле мы

здесь, в Каменном переулке, хозяева, и не должны отсутствовать в нашу первую бальную ночь.

– Полчаса раньше или позже - наверняка никто не заметит, - Адам снова подошёл и начал нежно и медленно целовать меня от плеча к затылку. Я вздохнула, мечась между двух огней.
– В последнее время ты такая аккуратная, что это меня пугает. Ты посетила каждую лекцию и каждый семинар, что проводились. Ты сдала все экзамены и получила лётные права. Даже профессор Пошер признал сегодня утром твои достижения, что можно считать уже почти похвалой.

– Да, - ответила я.
– Профессор Пошер оказался твёрдым орешком. Но это был последний экзамен перед летними каникулами, и только это имеет значение.

– Просто ты боишься, что кто-то тебя осудит, потому что ты скоро официально будешь сидеть, есть и спать рядом со мной, - мрачно сказал он, и я увидела, как слегка надулись его ноздри.

Адам собирался скоро сделать наши отношения официальными. И только ради меня он отказался от того, чтобы исполнить это немедленно.

– Нет, - сразу ответила я и прижалась к нему.
– Это не так. После того, как заявление о намерении вступить в брак отменили, и теперь в офисах палаты сенаторов веет, так сказать, свежий ветерок, я надеюсь, что мы сможем быть хорошим примером. Но ещё я боюсь, что мы ошибаемся и неправильно оценили ситуацию. Вполне возможно, что многим не понравиться то, что мы так открыто нарушим правила. Правовые основы всё ещё остаются неизменными. И не исключено, что кому-то влиятельному это будет не по нраву.

– Бальтазар исчез, адмирал официально заклеймил его преступником, а поиск исчезнувших девушек стал главным приоритетом. Всё будет хорошо, - решительно сказал Адам.
– Арпади мертвы, а население Антарктики официально принято в магическое сообщество Австралии.

Он твёрдым голосом перечислил все факты, которые я и сама хорошо знала. Теперь его голос стал мягче:

– И я не хочу ещё раз попасть в ситуацию, когда внезапно оказываюсь помолвлен со Скарой, а ты должна выйти замуж за другого.

Я вздохнула, когда вспомнила тот ужасный момент.

– Осенью состоятся новые выборы. Пока адмирал управляет страной, нам, скорее всего, не нужно беспокоится, но мы не знаем, что произойдёт потом. Я просто боюсь, что всё пойдёт наперекосяк, - подавленно сказала я.

Тень Хаебрама всё ещё лежала на нас, омрачая многие прекрасные моменты.

– Жернова бюрократии мелют, как известно, медленно, а до тех пор нам стоит насладиться теми прекрасными моментами, что у нас есть, - спокойно сказал Адам. – И, если даже мои родители успокоились и больше не собираются лишать наследства, тогда хотя у нас и нет прикрывающих фланг сильных союзников, но и сильных врагов за спиной тоже нет. Даже твоя бабушка больше не считает наши отношения неуместными, а приняла их. Другие тоже примут. Вот увидишь, постепенно маги привыкнут к этой новой ситуации и в какой-то момент законодательство подтянется и заново отрегулирует закон о браке. После событий этого лета я твёрдо верю в то, что даже патриции, при выборе нового примуса, будут учитывать тот факт, что примус должен заботился о сохранение и улучшении демократии.

– Большего и пожелать нельзя, - ответила я всё ещё сомневаясь. Я не могла полностью разделить оптимизм Адама.
– Но существует ещё три атрибута власти. А когда я увидела, как грааль патрициев вернул Арпади к власти, после того, как всё казалось безвозвратно потерянным, я смотрю на ситуацию не так положительно, как ты, - я сжала губы.

– Я знаю, что тебя беспокоит, - сказал Адам более мягко и нежно провёл пальцем по щеке.
– Мы найдём твоих брата и сестру.

Я неуверенно кивнула. Моя мать хотела спрятать от Бальтазара брата и сестру, и сделала это тщательно.