Ледянаая страна

Лёвенштейн Карола

Что мне ещё оставалось, кроме как кивнуть и поклясться себе, что Энакин когда-нибудь заплатит за это.

Прежде чем я смогла спасти записку Анны, Энакин взял меня за руку и хотел вывести из комнаты.

– Подожди!
– сказала я в панике, я должна подобрать эту записку, прежде, чем она попадёт кому-то в руки. Я не могла пропустить этот шанс.

– Мне ещё нужно в уборную.

– Это обязательно?
– застонал Энакин.

– Ты хочешь прервать парад, потому что невесте приспичит в туалет?

Энакин проворчал что-то

непонятное и вышел за дверь.

Я нырнула под туалетный столик и взяла сложенный лист бумаги в руку. Потом исчезла в ванной комнате и встала за дверь. Быстро и нетерпеливо я развернула записку.

Она нарисовала мне карту Антарктики. Я узнала большую площадь и замок. Далеко за пределами поселения Анна нарисовала пещеру и написала рядом женщина во льду.

Я знала дорогу, нужно было только дойти до горячих источников, а потом тропинка вела круто вверх в стену изо льда. Я уже часто сидела в горячей воде и рассматривала крутые стены, где заканчивалась Антарктика. Где-то там должен находиться вход в пещеру.

– Нам пора, - услышала я голос Энакина за дверью.

– Сейчас выйду, - крикнула я и быстро сложила бумагу. Потом засунула её в лифчик, где уже хранила записку, которую когда-нибудь заставлю взять с собой Снежного гнома.

Нужно будет позаботиться об этом позже, позже, когда я уже буду замужем. Мне стало плохо, когда я выходила из ванной.

Я бросила последний взгляд на комнату, в которой жила теперь уже два месяца, потом поспешила в коридор. Будет ли Эникан настаивать на том, чтобы мы жили вместе, когда поженимся?

Я понятия не имела, но лучше пока не размышлять над этим, в противном случае меня, наверное, стошнит, и я неизбежно испорчу чудесное платье, которое было на мне одето.

Уже в вестибюле я услышала бормотание тысячи глоток, которые пришли, чтобы увидит, как кронпринц получит желаемое и всё-таки женится на сбежавшей невесте.

Как загипнотизированная, я следовала за Энакином, который сопровождал меня из моей комнаты в вестибюль. Мне всё казалось таким нереальным. Я ничего не хотела настолько сильно, как наконец проснуться из этого бесконечного кошмара.

Но жестокий фильм, в котором я застряла, не прерываясь шёл дальше. Моё сердце было пустым и холодным, я даже не могла больше испытывать грусть из-за того, что Адама нет рядом. Потому что в таком случае нужно было надеяться на то, что в моей ситуации ещё может что-то измениться. Но надежда сегодня полностью оставила меня.

Энакин взял меня за ледяную руку, но не так, как держат за руку, когда ищут близость человека. Он держал мою руку так судорожно крепко, как будто боялся, что я вырвусь и убегу, как только представиться случай.

Когда я садилась в сани, в которые был запряжён снежный дракон, было такое ощущение, что вместо желудка у меня в животе кусок льда. Дракон узнал меня и издал успокаивающее шипение. Но он не мог утешить, потому что я чувствовала себя так, будто направляюсь на свои собственные

похороны.

Сани резко тронулись, и я отметила, что нас сопровождают несколько охранников. Видимо Энакин считал, что я представляю огромный риск или хотел изо всех сил доказать отцу, что он в состояние охранять женщину.

Когда мы медленно спускались вниз, отъезжая от замка, люди выстроились вдоль аллеи, как это уже было на Рождество. Но улицы и площади не украсили, также Арпади отказались сегодня от длинной поездки через город. Обоз направился прямо на большую площадь, где народ уже ждал знатных особ. Я сразу же увидела, что побег сегодня невозможен.

Вокруг трибуны соорудили ограду из ледяных блоков, отделяющую дворянство от народа. Намеренно или нет, она символически подчёркивала, как функционирует это общество. Я неохотно вышла, когда сани остановились перед трибуной. Сразу же команда Морфия заняла место недалеко от моего стула.

С застывшим лицом, я позволила Энакину провести меня наверх по лестнице. Тишина на огромной площади была жуткой. Никто не говорил и не смеялся, над головами даже не дул ледяной ветер.

Словно марионетка, я села на стул, скользя взглядом по лицам людей, стоящим далеко от меня, так что я едва могла различить детали в толпе. Сегодня никто не сможет позвать меня спуститься с трибуны, никто не спасёт от того, что меня ждёт.

Высокий тон скрипки резал воздух, а звуки легко поднимались вверх. Мелодия была прекрасна, но она больше не достигала моего сердца. Оно было холодным, потеряло всякую надежду. В моей душе больше ничего не осталось, что могло бы звучать и вибрировать.

Последний тон замер, и Гвидо Арпади встал. Он подошёл к небольшому подиуму и начал говорить о красоте и уникальности Антарктики. О прекрасных людях, живущих в этой стране и счастье, что ему и его семье так повезло быть здесь.

– И чтобы это прекрасная история нашей страны не закончилась, - продолжил он радостно, - мой сын Энакин Арпади возьмёт в жёны Сельму фон Норденах. Таким образом королевские линии соединятся и ещё больше укрепят нашу страну.

Он кивнул нам, и Энакин заставил меня подняться. Ноги казались какими-то странно онемевшими, как будто вовсе не принадлежали мне. Я почувствовала, как зашаталась, холод всё продолжал распространяться во мне. Холод, из которого казалось состоит вся эта страна.

Только благодаря тому, что Энакин всё ещё крепко держал меня за руку, я смогла пройти вперёд, пока не оказалась рядом с Гвидо Арпади. То, что я здесь делала, было так неправильно, так ужасно неправильно.

Мой взгляд затуманили слёзы, когда отец Энакина произносил брачную речь и в ожидании спросил Энакина, хочет ли тот взять меня в жёны.

Его «Да» прозвучало как раскат грома в моих ушах. Было неизбежно то, что должно произойти, и мой разум стал внезапно совершенно пустым.

– Хочешь ли ты Сельма фон Норденах взять в мужья Энакина Арпади?