Ледяная дева (Сказочник)
Шрифт:
— Ладно, Мелентий Мстиславович! Помиримся и забудем сказанное! — Софья протянула ему руку.
Горшечников ответил на ее дружеское пожатие с явной неохотой.
— Я одного не пойму, почему? Разве ваше сердце занято?
— В том-то и дело! — Она снова рассмеялась.
— И кто же он? — вопрошал вконец расстроенный незадачливый жених.
— Да я вас сейчас познакомлю! Зебадия! — позвала девушка. — Милый мой, покажись, выйди к нам, познакомься с хорошим человеком!
— Зебадия? — повторил Горшечников. — Господи, что за имя-то такое?
Тем временем на зов хозяйки никто не вышел, и она ускользнула в соседнюю комнату. Через миг она появилась оттуда. К груди она прижимала большого серого кота с белым животом и белыми «носочками» на лапах.
— Вот мой избранник! — Софья приподняла кота над головой и с торжественностью поднесла к раздосадованному Горшечникову.
— Грешно же вам смеяться, Софья! Вечно вы насмешничаете надо мной!
Он подошел к коту и почесал ему белый живот.
— Повезло тебе, брат! Зебадия!
Зебадии действительно повезло. Не случись на его жизненном пути добросердечной девушки Софьи, кошачья жизнь пошла бы наперекосяк. Поначалу неразумным котенком он был взят в дом популярного литератора Нелидова. С младых когтей он привык к теплому молоку, шуршанию листков рукописи, которые его чрезвычайно забавляли. Кот приспособился часами сидеть на плече хозяина, покуда тот работал за столом, а иначе про него и не вспомнят. А здесь близко хозяйское ухо, небритая щека, ласковая рука с длинными гибкими чувственными пальцами.
«Милый мой звереныш, теперь только ты у меня. Одного тебя буду любить. Надеюсь, хоть это чувство мне позволено судьбой, злым роком!»
Однако злой рок оказался неумолим. Нелидову надо было вступать в права наследства и заселяться в старый дядюшкин дом. Феликс решил, что теперь, когда страшное подозрение в его мистическом даре еще более укрепилось, ему в самый раз бежать от людей, сокрыться, поселиться в глуши и вести уединенный образ жизни.
— Да ты с ума сошел — хоронить себя заживо в этой глухомани! А как же твое творчество, как же новая пьеса. Как театр? — в отчаянии кричал на него Рандлевский.
— Да что ты так убиваешься, Леонтий? — Нелидов с недоумением пожал плечами. — Мы же не в семнадцатом веке живем. Почтовые поезда ходят, почтальоны почту разносят. Дойдут до тебя мои рукописи. Да я буду наведываться в столицу, буду, только теперь мне надо немного пожить одному. Совсем одному. Мне же страшно, друг мой. Страшно жить на свете, страшно общаться с людьми! Может, я опять за границу поеду. Не знаю. Не решил еще.
Переезд — дело хлопотное. Пожитки, книги, а тут еще и зверь, о котором надо заботиться. А если собираться за границу, так и вовсе его надо бы куда-нибудь пристроить в хорошие руки, на время отъезда.
Нелидов мысленно перебрал столичных знакомых, и в его памяти всплыло лицо Ангелины Толкушиной, всегда приветливое, всегда доброжелательное. Вот кто не откажет в христианском содействии!
Толкушина очень удивилась визиту Нелидова, не такой он был частый гость в их доме.
— Вот, думал, быть может, вы мне поможете, приютите временно моего четырехлапого сыночка, покуда я свои дела устраиваю, — и Нелидов вытащил из-за пазухи маленького котика.
Ангелина смотрела озадаченно, не зная, что и сказать. Отказать неловко.
— Это совсем ненадолго, Ангелина Петровна. Я скоро совсем переезжаю в Грушевку, устроюсь там, вступлю в наследство. Надобно съездить в Энск, может, немного погодя, поеду за границу, а потом вернусь и заберу кота. Я понимаю ваше удивление, ведь есть же прислуга, дворник. Но в том-то и дело, что он мне стал как родной в моем опустевшем доме, после, — он запнулся, — …после ухода Соломеи, вы же понимаете. Он мне душу лечил своим мурлыканьем. И потом, я воспитал его как интеллигентнейшее созданье, любителя литературы, знатока языков. Я не могу его отдать невесть кому или просто вышвырнуть на двор!
При последних словах Нелидова Ангелина рассмеялась и обернулась к молодой женщине, которая сидела тут же в гостиной. Нелидов смутно помнил, что эта барышня приходилась хозяйке подругой, приезжала к ней из провинции. И зовут ее, кажется, Софья.
— Сударь, Ангелина Петровна, если позволите… — Девушка встала с дивана, на котором она рукодельничала. — Вы изволили упоминать Энск. Если пожелаете, я могу временно приютить ваше животное, у меня дом в Энске. Когда все разрешится, вы сможете его забрать, вам это будет удобнее, да и Ангелине Петровне, я думаю, тоже.
— Храни вас бог, сударыня! — с нарочитой торжественностью воскликнул Нелидов! — Вы проявили истинное христианское милосердие, подлинную любовь к божьим тварям! Вам воздастся! Вручаю вам моего мальчика, берегите его, он будет вас радовать так же, как и меня!
Нелидов легким движением руки подцепил котика с пола и, изящно изогнувшись, поднес его к девушке. Та засмеялась и обеими руками приняла пушистое созданье. Кот замурчал, стал устраиваться поудобней на ее коленях и, наконец, замер, положив широкие лапы ей на грудь и вперив в лицо новой хозяйки неподвижный взгляд зеленых глаз.
— Как его зовут?
— Имя ему — Зебадия! — Нелидов наклонил голову, словно представлялся незнакомым.
— Как, как? Зебадия? Что сие значит? — удивилась Софья. — Странное имя для кота.
— Что ж, всякий чудит, как может. Я много читаю европейских сказок. В одной из них принцесса, чтобы избежать злой участи, пыталась угадать имя гнома. Она перебирала разные имена, одно из них как раз и было Зебадия. Оно показалось мне ужасно забавным, необычное сочетание звуков. Мне не хотелось его потерять. В своих литературных творениях я не нашел ему применения. Вот и нарек кота. А что, полагаете, что его надо окрестить Ваською или Мурзиком?