Ледяная фантазия
Шрифт:
Чао Я молчала, и я заметил в ее глазах скопившиеся слезы.
Хуан То с нависшей рядом Юэ Шэнь изучал тело.
– Что с ним случилось? – спросил я, приблизившись.
Хуан То молча откинул ткань одежды, скрывавшую грудь Шан Ле. В трех местах плоть была разорвана с особой жестокостью. Белая кровь на ранах успела застыть, как и испуганный взгляд Шан Ле, направленный в небо, неспособный уже что-либо передать. Не в силах смотреть, я отвернулся и заметил, что Чао Я тоже уже стояла в стороне, высвобождая на землю содержимое желудка.
– Ваше величество, взгляните на его руку, – неожиданно произнесла
Я последовал ее указанию и обнаружил странную вещь. Пальцы левой руки Шан Ле были согнуты в непривычной для него манере – такие жесты призыва обычно использовали прорицатели во время гаданий.
– Вы знали, что Шан Ле прежде был прорицателем, ваше величество?
– Нет, он не рассказывал мне об этом.
– Зачем ему читать звезды во время обственной смерти? – Юэ Шэнь взглянула на меня. – Или, может, наоборот: звезды что-то открыли ему и из-за этого он был убит?
Не зная, как ответить на ее вопросы, я перевел взгляд на небо. Мне казалось, лицо стража Запада то появлялось, то исчезало в нем, но я никак не мог за него ухватиться, разглядеть. Единственное, что я ощущал отчетливо, так это его презрительную усмешку и ледяной взгляд, что пронзал меня подобно острым лезвиям.
Кроваво-красное солнце спряталось за горизонт, осветив в последний раз увядающие лепестки вишни, нас окружил сильный пронизывающий ветер.
Постоялый двор все так же встречал и провожал гостей. Казалось, суету смертного мира было ничем не прекратить, солнце продолжало сменяться луной, растения – увядать, а жизнь скользить вниз, словно тонкое торжественное одеяние с красного тела.
Покинувшие нас прекрасные девы все так же пели и танцевали в небесах, а бравые юноши все так же неслись по просторам, бросая назад печальные, но храбрые взгляды. Никто не знал, сколько ожиданий будущего, сколько былых ярких воспоминаний похоронено за их шуршавшими юбками и яркими лезвиями мечей. Никого не волновали потерянные в битвах люди и боль одиноких криков навстречу ветру.
Мои ночи были наполнены слезами.
Я медленно прогуливался по двору Бамбукового флигеля, с каждым шагом ощущая все большую скорбь. Много ли времени прошло с тех пор, когда это место окутывали шум и суета, а в воздухе звучал смех; с тех пор, когда разговоры его обитателей грели мое сердце? Сейчас этот двор пустовал, все в нем выглядело как прежде, вот только никого не осталось. На снежном ветру по-прежнему зеленел нефритом высокий бамбук, цвела и увядала вишня, но никто больше не прогуливался вместе со мной, не звал меня, не улыбался теплой, подобно весеннему ветру, улыбкой. Ушли все: Син Гуй, Ляо Цзянь, Пянь Фэн, Игла, Я Чжао, Тун Се, Юй По, И Чжао, Шан Ле, даже Феникс и Ворон. Их лица стали размытыми, нечеткими, словно туман, который никак не рассеется, словно далекое прошлое.
На деревьях вишни во дворе вновь стали появляться листья, мало-помалу они украшали ветви зеленым цветом надежды. Чао Я любила сидеть под высокими кронами с цинем в руках, играя завораживающие мелодии своими руками, без какой-либо магии. Постояльцы останавливались, дивясь ее красоте и мастерской игре, но, как и раньше в Снежной крепости, играя, Чао Я закрывала глаза и забывала
Как обычно, сегодня Чао Я вновь играла на цине, расположившись в тени деревьев, созданной ярким солнцем ранней весны. Она играла, пока ее глаза не заполнили слезы и солнце не стало садиться, забирая с собой и тени. Тогда девушка поднялась со своего места, чтобы возвратиться в комнату.
Я стоял вдалеке, наблюдая за ее одиноким силуэтом, и мое сердце покрывалось невидимыми шрамами. Солнечный диск торопливо закатывался за горизонт, и, провожая его взглядом, я осознал, что в этом мире смертных мы провели уже несколько месяцев.
Чао Я отдалялась, и я уже двинулся за ней, но меня остановило появление Юэ Шэнь. Облаченная в черную мантию с синим орнаментом в виде звездного света, она приблизилась к Чао Я сзади. Я отметил, что это была лучшая магическая мантия Юэ Шэнь, сам узор на ней заключал в себе духовную силу и увеличивал способности хозяина во время призыва.
– Стой, – обратилась она к Чао Я.
Та обернулась с абсолютно невозмутимым видом и молча взглянула на Юэ Шэнь.
– Насколько силен был тот кошмар, что убил Я Чжао?
– Очень, – произнесла Чао Я с опущенной головой. – Сила его создателя в разы превосходила мою.
– Тогда скажи мне, кто из нас с тобой владеет снами лучше?
Девушка вновь подняла взгляд на Юэ Шэнь.
– Мне это неизвестно. Возможно, мы равны, – ответила она.
– Тогда почему же тот сон вовсе не показался мне таким сильным?
Эти слова ясно дали мне понять намерения Юэ Шэнь.
Чао Я вскинула голову, и лучи заходящего солнца разлились по ее волосам подобно огненным рекам. Вокруг нее начал собираться ветер и воздух покрылся рябью.
Юэ Шэнь стояла на месте все с тем же серьезным выражением, но от меня не ускользнуло сверкнувшее в ее руке острое лезвие.
Опустившись на землю, Чао Я спокойно начала играть, и под рокот ее струн в небе над головой закружили сотни птиц. Казалось, завибрировал сам воздух. Звуки циня звучали, словно издалека, приглушенно и нечетко.
– Ты все это время мне не верила, – произнесла она.
– Как я могла? – ответила Юэ Шэнь.
В следующее мгновение на губах Чао Я расцвела улыбка, и воздух, словно хлопья снега, заполнили тысячи белых бабочек. Юэ Шэнь тоже не стала ждать, ее лезвие сверкало в ворохе бабочек подобно молнии. Разорванные тела насекомых медленно опадали на черную землю и сливались с белым снегом. С последним ударом молнии, пронзившим воздух, все застыло.
До меня донеслись звуки струн Беззвучного циня, рвущихся одна за другой. Тело Чао Я пронзили сотни мелких лезвий Лунного света, ее взгляд помутнел, и в следующую секунду она оказалась у ног Юэ Шэнь.
Я почувствовал, как к моим глазам подступили слезы, я не мог выдавить из себя ни слова, горло словно сжали в тиски.
Обернувшись, Юэ Шэнь заметила меня и на мгновение смутилась, но тут же вернула себе невозмутимое выражение.
– Вы здесь, ваше величество, – произнесла она.
– Здесь, я здесь, – выдавил я.