Ледяная колыбель

Роллинс Джеймс

– То есть если б налетчикам это удалось, – добавил Пратик. – Неудавшаяся попытка завладеть ею стоила им восемнадцати человек.

– Но кому это «им»? – спросил Канте.

Пратик нахмурился:

– Судя по глазам нападавшего в белой маске, это, несомненно, были члены Шайн’ра, что означает «Кулак Бога» – фракции воинствующих еретиков, что терроризируют Южный Клаш вот уже более столетия. Хотя в последнее время они явно обнаглели.

Канте представил себе их главаря, стоящего на улице – и совершенно не устрашенного неудачей своей засады.

– Но чего они хотят?

–

Посеять хаос и раздор. С конечной целью положить конец правлению клашанских богов-императоров и вернуть богатства этой земли ее народу. – Фрелль презрительно фыркнул. – Или, что более вероятно, просто свергнуть Хэшана и занять его место. История изобилует такими борцами, которые отстаивают свободу, но в конце концов оказываются столь же деспотичными, как и те, кого они стремятся свергнуть.

– Пожалуй. – Пратик пожал плечами. – Пять столетий тому назад род Хэшанов и вправду полностью изничтожил клан Кастов – который, в свою очередь, вырезал всех наследников племени Риллоран, царствующего до их правления. Тем не менее не стоит недооценивать Шайн’ра, особенно сейчас.

– Почему это? – спросил Канте.

– Я подозреваю, что попытка захватить Аалийю была спровоцирована нападением твоего отца на севере. Судя по всему, они решили воспользоваться этой бомбардировкой, чтобы сделать свой ход. Быстренько подстроили эту сцену с перевернутой телегой на улице, чтобы заманить нас в свою ловушку.

Канте лишь поморщился, припомнив непокорного буйвола, опрокинутую повозку и мужчин, якобы пытавшихся поставить ее обратно на колеса.

«Мне и в голову не пришло, что они могли быть как-то причастны к нападению!»

– И даже при всей этой спешке, – добавил Пратик, – устроители засады были близки к успеху.

– Слишком уж близки, – пробормотал Канте, опять ощутив, как саднят его раны.

С тяжелым вздохом Пратик направился к ступенькам, спускающимся в ванну. Здесь, во дворце, чааен сбросил свое обычное одеяние биор-га и был одет лишь в тунику до колен и сандалии. Похоже, даже такая одежда была сейчас для него непосильной ношей. Пратик стянул тунику и стряхнул с ног сандалии.

Когда он опускался в ванну, Канте старательно смотрел в другую сторону – и вовсе не из стыдливости перед наготой мужчины; принц уже привык к отсутствию скромности в подобной домашней обстановке. Смущало его уродство чааена – отсутствие мужского достоинства у того между ног. Не говоря уже о пересекающихся белых шрамах на его темной коже и железном ошейнике, навечно закрепленном на шее. Все это было свидетельством того, что Пратик закончил Бад’и Чаа – Дом Мудрости.

Канте всегда думал, что его собственное обучение в Тайнохолме было суровым и требовательным, но оно просто бледнело по сравнению с чем-то подобным. В то время как его школа не поощряла любовных интрижек, требуя чистоты, Дом Мудрости насаждал ее, оскопляя еще первогодков. Хуже всего было то, что тех, кто не сумел продвинуться в учебе, попросту казнили. Выжившие же вознаграждались тем, что отдавались на откуп классу имри, чтобы вечно служить чааен-привязанными советниками. Большую часть времени, когда Пратик был полностью одет, легко забывались увечья, скрытые под одеждой. Только

вот теперь его суровая история обнажилась в прямом смысле этого слова.

Все это послужило суровым напоминанием о том, что Канте находится на чужой земле, собираясь связать себя узами брака с представительницей культуры, которая все еще во многих отношениях ужасала его.

«Наверное, Шайн’ра в чем-то и правы…»

Погрузившись в парящую воду, чааен вроде не заметил неловкости Канте. Черты лица Пратика оставались безмятежными, как будто он с готовностью принимал подобную жестокость как часть жизни. И был по-прежнему сосредоточен на насущном вопросе.

– Тем не менее засада на улице беспокоит меня куда меньше, чем халендийские бомбардировки на севере, – напомнил им чааен. – Если разразится война, нам никогда не добраться до места захоронения Спящего близ Казена.

Фрелль скрестил руки на груди.

– Не исключено, что попытка похитить принцессу в итоге сослужит нам добрую службу. Может, у нас выйдет использовать это нападение, чтобы перенести дату свадьбы…

– Каким образом? – спросил Канте.

Фрелль потер темную щетину на подбородке, явно заново оценивая ситуацию.

– Императору Хэшану нужно, чтобы эта свадьба обязательно состоялась. Он уже объявил об этом. Его воля считается в народе божественной. Он потеряет лицо, если свадьба не состоится.

При мысли о таком ускорении событий желудок у Канте болезненно сжался.

Фрелль продолжал:

– Возможно, нам удастся убедить императора, что если с Аалийей что-то случится, срыв его планов касательно свадьбы еще больше опорочит Его Блистательность. Такая угроза может заставить его перенести дату бракосочетания.

Пратик покачал головой:

– Такие доводы потерпят неудачу. Император Хэшан уже принял меры. Он будет держать ее взаперти во дворце, под усиленной охраной. И не станет рисковать вероятностью повторной попытки со стороны Шайн’ра.

Фрелль нахмурился:

– Но…

Пратик оборвал его на полуслове:

– Зимнее солнцестояние – очень важный момент. В этот день полная луна будет сиять высоко в небе, а солнце – находиться в самой низкой своей точке. Это редкое событие, считающееся среди нашего народа знаменательным. Император Хэшан захочет, чтобы его единственная дочь вышла замуж при такой благоприятной луне. Потребуется что-то посильней неудавшегося похищения, чтобы перенести бракосочетание с этой даты.

– И что же конкретно? – спросил Канте, изо всех сил стараясь скрыть свой страх.

– Мне нужно будет еще разок все как следует обдумать, – признался Пратик. – Но это могло бы помочь нашему делу, если б ты сумел убедить Рами поддержать это изменение плана. Пожалуй, тебе все-таки стоит переспать с принцем. Это может нам помочь. Говорят, в таких делах он считается довольно искусным.

Лицо у Канте вспыхнуло.

– Я… я уже дал согласие на брак с принцессой! Разве этого мало?

Пропустив его слова мимо ушей, Пратик повернулся к Фреллю:

– Если нам все-таки удастся изменить дату свадьбы, то стоит подумать и о другой нашей миссии здесь, в Кисалимри.