Ледяная пустыня
Шрифт:
Закопав пепел в землю, я произнесла над этим местом заклятье, чтобы одержимый хомяк больше не воскрес.
Завершив кровавый ритуал, я прижалась к груди молча наблюдавшего за моими действиями Гуннара и разрыдалась.
Несмотря на происшедшее, мой прекрасный викинг стал гладить меня по волосам, как ребенка, и гладил до тех пор, пока я не перестала всхлипывать. Потом обработал спиртом ранки на моей искусанной руке.
Мне было больно, но я даже не поморщилась, потому что была невероятно рада избавлению от Баалаты. Теперь я могла, наконец, спать спокойно.
И я все время думала о своей милой, еще не родившейся дочурке, которой угрожала не меньшая опасность, чем мне. Представив себе, как
И тут я поняла, что произошло с Метрикселлой.
— Она сама это сделала!
— Кто?
— Метрикселла! Она сама себя убила, чтобы уничтожить вселившуюся в нее Баалату!
— Баалату? — с непонимающим видом пробормотал Гуннар.
— Метрикселла была одержима Баалатой, но в момент просветления поняв, что почти не принадлежит себе, сама бросилась на мой нож, чтобы покончить с вселившейся в нее колдуньей.
— Как все запутано! И что, вообще, происходит?! Может, все-таки объяснишь?
Гуннар видел мою волшебную палочку и мой атам. Прямо у него на глазах я сначала парализовала хомяка, а потом разрезала его на кусочки. Правдоподобного объяснения этим поступкам было не придумать.
Пришлось говорить правду.
— Я колдунья.
— Знаю, — вздохнул Гуннар.
— Знаешь? — поразилась я. — И это тебя не удивляет? И не пугает?
Вместо ответа Гуннар показал рукой на окружавший нас бесконечный унылый пейзаж. Мы с ним стояли в самом центре окутанного туманами, дышащего огнем и закованного во льды острова, населенного загадочными существами. Под ногами я чувствовала неукротимую мощь вулканов, а вдалеке вздымалась Аскья, [67] напоминавшая готовый взорваться паровой котел.
67
Аскья — действующий вулкан в центральной части исландского плато на территории национального парка Ватнаскуль. Высота вулкана 1510 м.
— Исландия — непростая страна, — сказал Гуннар. — Наш вулкан Гекла [68] — врата преисподней. Недалеко отсюда находится озеро Логуринн, в котором обитает чудовище. В этой долине зимой слышен вой троллей, а оставленные на окне пирожки с яблоками в Исландии воруют эльфы. О разных привидениях я даже не говорю. Их тут не счесть. Так почему меня должна удивить колдунья?
Я не находила слов. Конечно, к абстрактным сверхъестественным существам можно относиться положительно и без особого удивления, но конкретные люди — другое дело. Мне стало любопытно, почему Гуннар ни капли не удивился, узнав обо мне правду.
68
Гекла — вулкан, расположенный на юге Исландии. Высота 1488 метров. С 874 г. извергался более 20 раз. Считается наиболее активным вулканом Исландии. В средневековье исландцы называли его «Ворота в ад».
— А как ты узнал, что я колдунья?
— Метрикселла меня просветила.
Ах, вот оно что! Метрикселла выдала Гуннару наш секрет!
Я разозлилась и прошипела:
— О чем же именно?
— О том, что ты меня околдовала. И была в этом права.
Не понимая, всерьез говорит Гуннар или шутит, я прикусила язык. И тут он нежно меня обнял и прошептал:
— Моя любимая колдунья!
— И
— Да нет. Ты изгнала из нее злой дух, пронзив ей сердце. Потом уничтожила тело хомяка, чтобы колдунья больше не могла в него вселиться. Это вполне логично. Проклятый хомяк, действительно, был одержим. Мы бы от него еще натерпелись.
— А Метрикселлу я…
— Знаю, знаю. Ты ее не убивала. Можешь не продолжать.
Гуннар загадочно улыбнулся и посмотрел на меня с таким видом, что я растерялась.
«Что именно он знает? Что скрывает? Что ему от меня нужно?»
Внезапно я поняла, что почти ничего о нем не знаю.
Я уже давно поняла, что Гуннару не нравится говорить о себе. С гораздо большим удовольствием он рассказывал мне о Греттире Сильном, [69] жившем в окрестностях обители гигантов Холара, и как тот сразился с призраком Гламром и победил его, но пал жертвой злой колдуньи. Или о подвигах Одина — его путешествии в преисподнюю или странствиях по девяти мирам.
69
Греттир — герой «Саги о Греттире». «Сага о Греттире» — одна из «саг об исландцах» (или «родовых саг»), т. е. рассказов о том, что происходило в Исландии в так называемый «век саг» (примерно с 930 по 1030 г.). Исландия была заселена выходцами из Норвегии в 870—930-х гг. Так что «саги об исландцах» — это рассказы о том, что происходило в Исландии в первый век после ее заселения.
Мне с трудом удалось выведать у Гуннара, что братьев или сестер у него нет, что его дед — моряк Ингвар — объехал весь свет, что его отец умер много лет назад, а его мать — незаурядная женщина, но у него с ней непростые отношения.
В данный момент матери Гуннара в Исландии не было. Следовательно, тут его никто не ждал, собираясь закатить пир, чтобы трижды провозгласить традиционный тост за его возвращение.
Гуннар не переставал меня удивлять. Неожиданно он сообщил, что мы заедем на хутор, на котором он еще никогда не бывал, построенный его далекими предками и унаследованный им после смерти отца. Услышав это, я вспомнила слова Хольмфриды.
— Ты сказал Хольмфриде неправду?
— Она это заслужила, — усмехнулся Гуннар. — В следующий раз не будет совать нос в чужие дела. Между прочим, Хольмфрида засыпала меня вопросами о моих предках. Словно проверяла меня на расовую чистоту.
— И ты ее обманул?
— Да, — ответил Гуннар и рассмеялся. — Я сказал, что родился на этом заброшенном хуторе. Пусть теперь ломает голову над тем, кто я на самом деле.
— Она сказала, что ты говоришь по-исландски с акцентом.
— Ну и что? В семье моей матери говорили по-норвежски. Я свободно говорю на обоих языках, но ни норвежцы, ни исландцы не признают меня за своего. Вот такая печальная у меня судьба. Впрочем, этого я твоей Хольмфриде не сообщил. Пусть ломает голову дальше.
Гуннар был прав. От изнурительной опеки омниор можно было избавиться, только обведя их вокруг пальца. Мой викинг оказался неплохим психологом. Мне было чему у него поучиться.
У Гуннара блестели глаза и он насвистывал какой-то кельтский мотивчик.
— Очень хочется поскорей увидеть этот хутор! — признался он. — Отец мне много о нем рассказывал.
За время нашего долгого путешествия я видела много хуторов. Строения некоторых из них, наверное, самых старых, были сложены из торфяных кирпичей и крыты соломой. Их маленькие окошки не пускали внутрь зимние холода. У более современных были двускатные крыши и стеклянные окна. Их казавшиеся теплыми и гостеприимными стены были раскрашены в яркие цвета.