Ледяная звезда

Санди ака Владлена

– Никогда никому не навязывал свое общество! И тебе в том числе…

Муза не подняла взгляда – стоя прямо перед ней, он с высоты своего роста мог видеть только блестящие черные волосы на затылке и густую челку, почти закрывающую треугольное личико. Девушка уже распустила хвостики и волосы лежали на ее остреньких плечах прямыми тяжелыми прядями, источая едва уловимый запах весенних цветов розовой вишни.

– Муза, мне жаль… я действительно сожалею, – чувствуя себя все большим придурком, выдавил юноша.

– О чем именно ты сожалеешь? – тихо спросила фея, помолчав. Ривен растерянно промолчал. – Я думала об этом… дело же совершенно не в том, что ты делаешь. Я не понимаю, почему ты это делаешь. Не знаю, что я такого сделала или сказала, что не заслуживаю даже элементарного человеческого доверия, хотя я пыталась понять, сколько бы ни думала об этом… я абсолютно уверена, что ничем перед тобой не виновата! Ты считаешь иначе?

– Нет…

– Тогда почему по любому поводу или вообще без повода ты постоянно

в чем-то меня подозреваешь и начинаешь злиться? Ты видел, что из себя представляет этот Санстар. Видел, что он начинает флиртовать с кем угодно, оказывающимся в зоне досягаемости, что это ровным счетом ничего не обозначает! Неужели для тебя проблема понять, что подобный тип не мог понравиться МНЕ?! Раз уж ты допускаешь, что я теоретически могу быть с тобой нечестной, ты еще и о вкусах моих подобного мнения?

– Он симпатичный, – неуверенно пожал плечами Ривен. – болтает без умолку… и улыбается, как законченный придурок.

«Все то, что почему-то так нравится большинству девушек, и чему я сам никогда не научусь… да и не стал бы из элементарного самоуважения!»

– Мне все равно, что ты думаешь о Санстаре. Я хочу понять, что ты обо мне думаешь. Либо я заслуживаю доверия и уважения, либо, – она наконец подняла голову, мерцнув миндалевидными черными глазами. – либо нам вообще не стоит продолжать построенные на оскорбительном недоверии отношения!

– Что? Послушай, я же извинился…

– А мне совершенно не нужно твое чувство вины. Я сказала, чего хочу услышать.

– Уж не Санстар ли тебя натолкнул на подобные мысли?

– Значит, сама я, по-твоему, и до этого додуматься не могла?! – с явной уклончивостью возмутилась Муза. Значит все-таки этот! Великолепно… И она еще утверждает, будто опасения Ривена не имеют под собой никакой основы – увы, он по себе знал, что вовсе не надо быть ни глупым, ни излишне доверчивым, чтобы купиться на чьи-нибудь складные речи.

– Это все, что ты хотел мне сказать? – нахмурившись еще сильнее, сухо уточнила фея. Ривен подавил желание огрызнуться, что соревноваться в риторике с кем-то вроде этого Санни не имеет ни малейшего намерения, да и все равно соляриец переболтает кого угодно. Особенно на суд девушек, которые готовы ни во что не ставить объективные поступки, лишь бы только им льстили и болтали красивости! – Ну ладно… спокойной ночи, Ривен.

Нервно махнув рукой, девушка круто развернулась и исчезла в коридоре, уже в отдалении до слуха Ривена долетело приглушенное всхлипывание. Ну что он мог сказать? Оправдывать это мифическое недоверие беспокойством за нее – но это, учитывая его не совсем разумное поведение сегодня днем, даже в мыслях звучит неубедительно! Да и, что сейчас ни говори – все будет перевернуто с ног не голову и переиначено, чтобы опять оказаться неверным.

Первым порывом было попытаться догнать ее… но юноша совершенно не сомневался, что, при попытке выйти во внутренний коридор сразу окажется пойман за шкирку Гризельдой, на которую весь этот разговор уж точно не произвел благоприятного впечатления! Оказаться вытуренным отсюда самозваной комендантшей – это будет уже чересчур для его самолюбия…

Досадливо вздохнув, Ривен рубанул рукой, сам не зная, от чего отмахиваясь, и направился к выходу.

С тех пор, как неожиданно всплыло происхождение матери Музы, самой девушке приносящее статус, не много, ни мало принцессы крови, он все чаще терял контроль над ситуацией. Обычного, принятого у большинства монархий престолонаследия мир Мелоди не разделял – будущего правителя, Верховного Маэстро, как там говорили, определял музыкальный турнир менестрелей. Более чем натянутое предположение, будто талантливейший из музыкантов непременно будет и лучшим правителем, однако Мелоди – королевство изящных искусств и творческой элиты – вполне органично существовало и не с такими странностями. Поначалу Ривен… да ему казалось, что и сама Муза тоже – не восприняли это известие, как что-то особо важное. Ну, может быть, то, что ее мать, вероятно, стала бы Маэстро, если бы по каким-то своим причинам не отказалась когда-то от участия в самый уже разгар Турнира, девушка узнала с большим интересом. Кажется, он даже не представлял, насколько все это может оказаться важным для Музы. Ведь право на власть ее никогда не занимало – Ривен был уверен, что не занимало, пока известие о участии его любимой феи в Турнире менестрелей, назначенном на следующий год, не было воспринято ею, словно какое-то перевернувшее мир событие. Разумеется, он не сомневался в ее таланте. Как и в том, что она вполне достойна стать следующим Маэстро, уж во всяком случае, не в меньшей степени, чем любой другой из бардов мира Мелоди! Но, кажется, юноша и представить себе не мог, насколько для нее это окажется важным! Последнее время только и разговоров: признаний, надежд, опасений – было, что об этом… Ривен умом понимал, что от него ждут заверений, что Муза непременно выступит в лучшем виде, она же действительно талантлива, да и, вне зависимости от результатов этого глобального прослушивания, для него лично всегда останется лучшей. Даркар побери, ведь все это было бы совершеннейшей правдой! Но… твердить вслух очевидные вещи казалось невероятно глупым, да и не сумел бы он изложить их действительно красиво и с пониманием. Так, как следует разговаривать с девушками –

если он хотя бы правильно себе это представлял, учитывая, что знание женской психологии застопорилось на уровне «понял, что ни за что никогда не пойму»! Да и фальшью отдавало изрядно, Ривен даже сам сразу не понял, почему. Не то, чтобы он не желал Музе успеха – если это делает ее счастливой, безусловно, его это только порадует. Но… неизвестно, как Брэндон относился к маячащей где-то в будущем веселенькой перспективе – возможно, просто смирился с неизбежным – а у Ривена точно не вызывала энтузиазма идея становиться консортом правительницы. Даже если это Муза… Муза, которая ну ни капельки не была похожа на принцессу, не говоря уж о королеве.

Его Муза, о которой он, кажется, почти ничего не знал и, кажется, так и не научился понимать.

========== Часть первая. Санстар Фицрой. 10. Айша ==========

Чем бы ни закончилась попытка разговора у Музы и Ривена, вернулась подружка в таком настроении, что лезть к ней с расспросами не хотелось. В очередной раз констатировав про себя, что мужчины, за весьма редкими исключениями, сплошь невообразимые болваны, которых лучше всего подсвечником в лоб вразумлять, Айша попыталась как-то отвлечь ее от невеселых мыслей разговорами о праздничном концерте, идее мюзикла, планах на предстоящий Турнир Менестрелей… почему-то последнее, хотя и стало недавно чуть ли не любимой темой разговоров, Музу совсем не воодушевило – подружка просто отмахивалась односложными фразами, погружаясь в какие-то напряженные раздумья. Ближайшие планы обсуждались гораздо более охотно. Айша продолжала считать, что, быть может, затея насчет мюзикла и неплоха, но времени до праздника осталось маловато, да и вообще – связываться с Санни, одно знакомство с которым принесло уже столько неприятностей, не стоит. Кажется, черноволосой фее этот болтун все-таки показался довольно симпатичным – исключительно как человек, разумеется, хоть принцесса Андроса этого впечатления не разделяла, понять подругу все-таки могла. Может, какая-либо мыслительная деятельность в белокурой голове солярийца и отсутствовала, ее компенсировало интуитивное умение найти приятную собеседнику тему, изобразить интерес, сопричастность, создавая неплохую иллюзию понимания и родственной натуры. Интересно, поняла бы это Айша, если бы этот невыносимый тип повел себя аналогично? Хотелось бы верить, что легко раскусила его, но… слишком уж необъяснимо он по паре оговорок сумел догадаться о том, что творится у нее на душе. Или снова неплохо притворился, что понял. Но в любом случае – он последний, перед кем она стала бы исповедоваться, а вот Муза… Водяная фея скрипнула зубами, твердо решив что Ривену, что прилипчивому блондину при следующей же встрече высказать, кто они есть, даже если сама подруга этого не одобрит.

Стелла, в отличие от Музы даже ссоры как-то ухитряющаяся поворачивать себе на пользу, отключила телефон и весь вечер увлеченно хвасталась перед Чаттой платьями и украшениями, перемерив практически весь гардероб, наводящий порой на мысли о невозможности объять необъятное. Пикси восторженно щебетала и завистливо вздыхала – и то и другое приводило блондинку в крайнее довольство и заставляло разражаться обещаниями, что завтра они вместе отправятся в кукольный магазинчик, где для самой Чатты закупят «таких же и еще лучше» вещичек – а остальные феи дружно надеялись, что хотя бы часам к десяти обе подружки угомонятся, учитывая, что в Стеллином барахле можно было копаться хоть до самого утра. Однако принцесса Солярии была ярко выраженным «жаворонком», так что вскоре после наступления темноты обе нашедшие друг друга родственные души отправились спать, а в общежитии воцарилась долгожданная тишина.

На следующий день, правда, планы как-то успели несколько видоизмениться: ее высочество сочла, что Брэндон уже доведен до достаточной степени раскаянья и отчаянья, чтобы вновь облагодетельствовать его королевской милостью, поэтому после занятий не повела пикси в магазин за кукольной одеждой, а предложила подругам пообедать в небольшом ресторанчике рядом с гостиницей, в которой остановились ребята. На кой каракен ей понадобились свидетели примирения, Айша не знала, но прогуливаться по городку всей шестеркой… то есть – считая «маленький народец» – всей дюжиной – уже стало своего рода традицией и возражать никто из фей не стал. Более того, никто особо не удивился, обнаружив в том же ресторанчике, собственно, Брэндона, явно философски ожидающего, когда его заставят подвигами во имя прекрасной дамы заглаживать былую вину. Ни в каких материальных выражениях извинений Стелла, в общем-то, не нуждалась – но в удовольствии представить приятеля плюшевым щенком, приносящим хозяйке газету, отказать себе не могла. Те более, Брэнда, не чуждого некоторой флегматичности и простодушной плюшевости, это нисколько не напрягало.

Зато сюрпризом – причем не особенно-то приятным – стало появление Санстара, не дожидаясь приглашения, плюхнувшегося за их столик.

– Добрый день! – проигнорировав кислое выражение лица сводной сестренки, блондин просто лучился восторгом и дружелюбием. Кажется, даже по стаканам начинали скакать солнечные зайчики, стоило ему оскалиться в своей коронной улыбке (довольно глупой, надо сказать!). – Какое удивительное совпадение, я же остановился здесь, буквально совсем рядом. Ты что, не рада меня видеть крольчоночек?