Ледяное небо Криона
Шрифт:
Когда часы на телефоне показали, что световой день на поверхности близится к концу, Макс услышал ещё один шумок — кроме бурчания в трубах и звука собственных шагов. Остановился, выключил фонарь. Прислушался.
Чтоб не сойти с этого места, человеческие голоса!
Для галлюцинаций вроде рано…
Прикрыв ладонью фонарь, чтоб пробивался минимум света, начал красться вперёд и был вознаграждён. Обнаружился пролом в стенке тоннеля, в очень неудобном месте — пришлось снять рюкзак и по-пластунски протиснуться под трубами. Оттуда снизу пробивались какие-то отблески.
Да
Пролом покрыт трещинами. При некотором усердии его можно расширить, чтобы пролезть.
Вероятно, проходчики пробили боковой штрек в скальной породе, угодив под коммуникационный тоннель древних. Учитывая, сколько в анклаве шахт, можно не сомневаться, подобное пересечение не единственное. Макс решил, что тоннель от проникновения спасло всеобщее правило — не трогать технику теплообменников. Или люди не обратили внимания на дырку в потолке.
Опустошив банку с консервами, он поставил тару на середину прохода, отмечая место находки, а сам отправился дальше.
Больше ничего подобного не встречалось всю первую половину ночи. Макс поспал несколько часов, подложив рюкзак под голову, затем возобновил путь.
Одиночество абсолютное. Даже если разгневанные жители Сахамиса отловят кого-то из пиратской команды, и тот расколется, что один спустился под теплообменник, никто туда не полезет, чтобы найти и выручить землянина. Судя по грохоту, обвалились тысячи тонн разрушившихся конструкций и грунта. Это не починишь — даже скотчем. А как работает остальное оборудование установки, Макс намеревался узнать, потому всё дальше и дальше углублялся в коридор.
На третьи сутки, когда, казалось, начал сходить с ума от единообразного вида стен и труб, впереди и позади теряющихся в темноте, пискнул датчик радиации.
Значит, реактор близко.
Но хреново, что он фонит.
Глава 13
В фантастических романах о заброшенных старых бункерах, дрейфующих в космосе мёртвых космических кораблях и прочих мрачных объектах, так почему-то принято, в Самом Главном Зале Самого Главного Центра Управления размещаются кресла операторов, и в них усаживаются скелеты в истлевшей одежде. По неведомой причине персонал должен принять смерть от голода и обезвоживания непременно на рабочем месте и всем трудовым коллективом одновременно. На останках самого высокопоставленного покойника обязательно должен найтись отличительный знак верховной власти.
Когда плавно загорелись лампы, не включавшиеся несколько веков, кресла обнаружились, в них — никого. Не с кем словом перекинуться, посетовал Макс.
Датчик радиации попискивал чаще. Пару дней здесь можно находиться и даже не принимать потом особых мер к выводу изотопов. Хотя рюмка водки или стакан красного не помешают. Впрочем, на длительное пребывание он и не рассчитывал. Запасов мало. Язык, пропускавший над собой в пищевод всего несколько глотков воды в сутки, начал превращаться в рашпиль.
Больше
Макс уселся в центральное кресло и опустил руки на подлокотники. Практически лишённые пыли. Инесса Францевна бы одобрила. Она привыкла гонять пыль, как кот Том мышонка Джерри — постоянно и без окончательного результата.
Центральный экран, до этого угольно-чёрный, подёрнулся дымкой, затем посветлел. Всё сохранило работоспособность, несмотря на века без техобслуживания.
— Это вам не китайское качество, — удовлетворённо отметил Макс. — Заводись, шарманка!
Язык пробегавших по экрану надписей оказался привычным креонским. Правда, встречались незнакомые слова — или технические, или вышедшие из обращения после похолодания.
Очевидно, система впустила человеческое существо в гостевой режим, предоставляя информацию, но не собиралась исполнять команды, для чего требовался более высокий уровень доступа. Что важно, моментально адаптировалась под Макса, воспринимая самые простые и непрофессионально сформулированные запросы. Очевидно, разработчики предусмотрели вероятность деградации персонала.
Сначала «деградировавший» затребовал сведения о состоянии этого агрегата и моментально получил исчерпывающие данные. Охлаждение уменьшилось на одну шестую, как и следовало ожидать, зато другие пять лепестков продолжают морозить атмосферу. В планетарном масштабе их диверсия –слону дробина.
Интересно, что на это уходит львиная доля энергии, обеспечиваемой реактором. На электроснабжение анклава — единицы процентов. И, что самое примечательное, через четыре с половиной местных года топливо закончится, автоматика начнёт процедуру глушения реактора.
Сахамис так и так обречён. Более того, уничтожение одного из теплообменников даже сократило на одну шестую дармовую растрату топлива.
Выходит, они с Ухисом и Каралисом — не террористы-диверсанты, а благодетели. Правда, сложно представить, что этот аргумент подействует на жителей Сахамиса, поймавших пиратов и решивших их линчевать. Тем более, за прошедшее время многое могло произойти — Сталс вывезла своих либо бедолаги уже отловлены и ждут своей участи. А может, кто-то замёрз среди ледяных полей.
Обладай правами… Как правильно сказать? На Земле это называют «права администратора». С ними Макс вообще бы отрубил охлаждение. Пусть поток лучистой энергии сократился бы, но у людей остался электрогенератор с запасом топлива на добрую сотню лет, обеспечивающий и некоторый обогрев от калориферов (хотя бы до общего потепления), и напряжение в розетках.
Переключившись на более общую информацию — о состоянии дел на других климатических установках, землянин почувствовал, как от изобилия цифр пухнет голова, не в состоянии их запомнить. Тем более — переварить.