Ледяное проклятье

Михайлов Дем Алексеевич

Поспешно зашагав за проворно семенящим гномом, я на ходу зачерпнул шлемом снег из сугроба у основания подъемника и нахлобучил его на голову. Мало мне исходящего от окруживших меня людей и гномов тепла, так еще и ощущение, словно иду босыми ногами по рассыпанным иголкам. А еще внутри меня поднималась злость: стена засыпана снегом, который никто не удосужился убрать, лишь стража протоптала узкую тропинку посередине. Веревки подъемника покрыты льдом, с них свисают целые гирлянды сосулек! И это не говоря уже о полном отсутствии стражи! Да что здесь творится?!

— Рикар вернулся чуть больше двух недель

назад, — пыхтя и глотая слова, тараторил Койн, позабыв о своей солидности. — Вернулся не один. Людей с собой привел. Человек пятьдесят, может, больше. Я уж не знаю, сколько их точно и кто они. Не до этого было. Они вернулись, а вас нет. Рикар как узнал это, так мастеру Древину челюсть сломал — за то, что дозволил вам поселение покинуть и в Дикие Земли отправиться. А спустя неделю те, кого Рикар привел, начали недовольство выказывать. Все, мол, не так, в вонючих пещерах ютимся, с гномами рядом жить не хотим, еду экономить не хотим, дома, мол, нормальные строить надо. Дальше еще хуже — тот, кто среди них верховодит, вроде как дворянин. Вот он сегодня всех во дворе собрал да и заявил — ваш барон давно уже мертв, а косточки его дикие звери обглодали. А раз так, то теперь он здесь главный. Его слово — закон. Рикар этому воспротивился, всех воинов собрал, даже стражу со стены снял. Вот-вот резня начнется, Корис! Нельзя допустить!

Тут мы дошли до ведущей во двор лестницы, и я сам увидел наполнившую двор толпу. Не единую, а разделенную на две части, между которыми оставался трехшаговый проход. В лучах заходящего солнца тускло блестело обнаженное оружие. Все внимание собравшихся было приковано друг к другу, и нас никто не заметил. До моих ушей донеслись возбужденные крики и вопли:

— Опомнись, Рикар! Не доводи до греха! Покорись!

— У нас только один господин! — перекрывая гомон толпы, пробасил здоровяк, чью массивную фигур я сразу углядел в первом ряду. — И не тебе на его место слюни распускать! Не бывать этому!

— Мертв твой господин давно! Кому как не мне власть в свои руки взять?! И не тебе, простолюдин, мне указывать! — раздался вальяжный голос, в котором явственно сквозило напряжение. — Всему нужен хозяин! Рикар, одумайся, последний раз тебе говорю!

— Я, как ты, в речах не горазд! Я не словами, а делом свою правоту доказывать приучен! Чего ж ты за спинами прячешься? — издевательски крикнул здоровяк, поднимая над головой топор. — Выйди вперед! Только ты и я! И посмотрим, чья рука крепче!

— Негоже хозяину с собственной дворовой собакой воевать! У собаки зубы, может, и вострее, но ума нет! А ежели собака взбесится да на хозяина зубы оскалит, то ее пристрелить из лука немедля надо!

Стоящая за говорившим толпа одобрительно зашумела, возбужденно затрясла оружием.

— Правильно говорите, господин Фирак! Как есть правильно!

— Пристрелить его!

— Господин, дозвольте мне стрелу пустить! Убью этого пса смердящего!

— Вы здесь хозяин, господин Фирак!

К тому времени я уже спустился во двор и, чувствуя, как меня захлестывает волна бушующей ярости, отпустил щупальца, тотчас взвившиеся в воздух, шагнул вперед и глухо прорычал:

— Хозяин здесь только один! И это я, барон Корис Ван Исер!

От моих слов толпа колыхнулась. Больше сотни лиц развернулось ко мне. В

их широко распахнутых глазах я видел сменяющий удивление ужас, нарастающий все сильнее с каждым мгновением. Покрытая белыми пятнами инея фигура в массивном доспехе, со скрывающим лицо глухим шлемом и самое главное — с раздраженно вьющимися над головой и плечами белесыми щупальцами. Да, было от чего прийти в ужас. Но я посчитал это недостаточным и, взявшись за шлем обеими ладонями, снял его, показывая собравшимся во дворе людям — как своим, так и чужим — свое ледяное полупрозрачное лицо, словно вырезанное из куска мутного стекла. Чуть позади за моими плечами стояли мрачные ниргалы, держа арбалеты наизготовку. Койн оттащил Тиксу с Лени в сторону и что-то у них выспрашивал, изредка бросая в мою сторону напряженный взор.

Уронив шлем в снег, я медленно прошелся взглядом по стоящим передо мной людям, ненадолго задержав его на лице здоровяка Рикара, что неверящим взглядом всматривался в мое лицо. Мельком осмотрел стоящего с оружием Древина, чье лицо было туго перетянуто повязкой, заметил Дровина и замершего рядом с Тезкой главу охотников Литаса. На шаг позади остальных стоял Стефий, что-то беззвучно шепча и прижимая к груди толстую книгу. И еще много других столь же знакомых мне лиц.

Убедившись, что я надежно приковал общее внимание и пользуясь оторопью толпы, я сделал шаг вперед и вновь сфокусировал взгляд на Рикаре, преднамеренно не смотря ни на кого больше.

— Рикар! — прошелестел я. — Кого ты привел в мой дом? Как допустил междоусобицу?!

— Г-господин… С-создатель Милостивый, — с трудом выговорил здоровяк. — Что же это… вы ли это…

Опять одно и то же. Я раздраженно дернул головой. Словно почуяв мое состояние, щупальца взвились в воздух, нанося по сторонам стегающие удары. По толпе пронесся сдавленный шум, многие отступили назад, а оружие… оружие теперь было направлено в мою сторону.

— Да, это я, — заставил я себя произнести спокойным голосом. — Ты меня не слышал, Рикар? Отвечай!

Вздрогнув, словно от удара хлыстом, Рикар неуверенно оглянулся по сторонам. Он явно не мог понять, кто стоит перед ним. Боялся принять неверное решение, боялся признать стоящего перед ним промороженного мертвяка за своего господина.

— Рикар! Ты оглох?! — Вперед выкатился Койн, одарив здоровяка свирепым взглядом из-под кустистых бровей. — Господин наш тебе вопрос задал!

В отличие от Рикара, глава гномьего рода свое решение уже принял и поспешил прийти мне на помощь. Понятно теперь, что именно он выспрашивал у Лени и коротышки Тиксы. Нет, все-таки гномы куда как практичней людей. А возможно, и умнее.

Здоровяк намек понял и, опустив топор, рухнул на колено:

— Простите, господин! Виноват я. Думал, людей сюда добрых веду, а оно вона как обернулось! Какую кару назначите, так и будет.

Вслед за Рикаром на колени опустились и стоящие за его спиной, склонив головы. Меня приняли. Приняли даже в гаком страшном обличье, не отвернулись…

— И это ваш господин?! — воскликнул уже знакомый мне голос, потерявший значительную часть своей напористости. — Это не человек! Нелюдь поганая! Его на топоры поднять надо, на куски покромсать, да в огонь! Люди, опомнитесь! Неужто не видите, кто стоит перед вами?!