Ледяное сердце
Шрифт:
Карриган усмехнулся криво и ответил:
— Согласен. Не у каждого оно и есть, если говорить о метафорах.
Кайя почувствовала, как напрягся Дитамар, и его пальцы перехватили нож поудобнее.
— Ну уж если любить метафоры так, как люблю их я, можно весь вечер говорить о сердцах. К примеру, что лучше, отсутствие сердца или сердце из глины? Или вот тоже неплохая метафора — лучше сердце из глины, чем глиняные мозги…
Ноздри Карригана слегка раздулись. Дитамар уже открыто бросал вызов. Ещё пара фраз — и они набросятся друг на друга прямо за столом. Нужно как-то спасти этот разговор.
Придумай же, Кайя! Не молчи!
Она вдохнула глубже и улыбнулась Карригану самой очаровательной улыбкой, на какую была способна.
— И какого же волшебства ты ожидал, Грейт, когда увидел меня? — произнесла негромко, но с вызовом, накрыв свой бокал ладонью. — Цветущих садов?..
Коснулась крыльями его руки, лежащей на столе. Он вздрогнул едва заметно, но как от удара хлыстом. И глаза его снова потемнели. А она почувствовала…
Боль.
Он любил.
Давно.
Сильно и безответно.
И заставил её страдать.
И она за этим столом — напоминание о его боли.
Она?
— …Но для цветущих садов не самое лучшее время — зачем же заставлять цвести то, что приходящая зима безжалостно убьёт? Не слишком ли это жестоко? — продолжила Кайя, не дожидаясь ответа. — А осень может быть прекрасна и сама по себе. Мы сами творим волшебство, Грейт. Любовью. Той, что дарим сами. И той, что дарят нам. Ведь нельзя заставить цвести на потеху другим то, что любишь, и этим его погубить.
И он её погубил…
— Тогда твоё волшебство удалось на славу, Кайя, — ответил Карриган тихо.
Какую тайну ты так старательно прячешь, Грейт?
И в это мгновенье она поняла, что это всё как-то связано с ней и её матерью.
Дитамар с шумом отодвинул стул и встал, разбивая повисшую недосказанность.
— А я, пожалуй, подниму бокал за нашу гостью. Когда мы… встретились впервые… мы не слишком друг другу понравились. Вернее… я не понравился ей. Совсем. Я не всегда бываю воспитан, а временами просто груб, и тогда я предстал перед ней и вовсе… не в лучшем своём виде. Да, Кайя? И вёл себя… ну, как обычно я себя веду. Но она и правда, как сказал другой наш гость, сотворила волшебство, непостижимое и неподвластное. И в моём каменном сердце для неё теперь всегда есть место. Так что, я надеюсь, ты не откажешь мне в первом танце, Кайя, я ведь неплохо танцую, ты же помнишь?..
Он подмигнул и добавил:
— …За тебя, Кайя!
Отсалютовал залу бокалом и церемонно поцеловал ей руку.
— Яхо! — воскликнули все, а мэтр Альд громче остальных.
Слуги внесли несколько подносов жареного мяса — охотничьи трофеи: косулю и фазанов, украшенных печёными яблоками и сливами. И дальше разговор ушёл от скользкой темы каменных сердец и волшебства вед. А Кайя, выдохнув, украдкой взглянула на Эйвера.
Он не ел, лишь изредка пил. Молчал. И смотрел. На неё, и Карригана и на Дитамара. Но в основном на неё. И от этого сердце обрывалось, и начинали дрожать руки.
Она чувствовала себя меж двух огней под тяжёлым взглядом одного верховного джарта и пылающим взглядом другого.
Да скорее бы закончился этот треклятый обед!
— Когда же ты собираешься домой, Кайя? — спросил Карриган.
— Думаю, что скоро.
— Быть
— Я ещё не думала об отъезде, — пожала она плечами.
— Так подумай над моим предложением. Если хочешь, можешь погостить у нас в Таршане. Или же мы проводим тебя через хребты до тракта — эти горы небезопасны, да ещё война и осень. Туманы, дождь, звери.
— Звери? Грейт, ты думаешь, веда боится зверей? — усмехнулся Дитамар.
— Звери бывают разные, — нож перевернулся в пальцах Карригана.
Кайя почти услышала, как зазвенели в воздухе невидимые клинки.
Нет, Дитамар!
И она опередила его ответ.
— Спасибо, Грейт, но джарт Эйвер обещал дать мне эскорт, который знает эти горы прекрасно. А насчёт зверей — не стоит беспокоиться, я действительно их не боюсь.
Время тянулось медленно и мучительно. Карриган и Дитамар продолжали упражняться в злословии, Ирта спорил с Нэйдаром о строительстве новой дороги, а Эйвер лишь молчал, разглядывая застолье и Кайю. По его лицу нельзя было понять, о чём он думает. Карриган то и дело переводил разговор на Кайю, но Дитамар всё время ему мешал. И ей показалось, что к концу обеда они готовы были убить друг друга.
Солнце уже повисло низко над горизонтом, заглянув в западные окна зала, когда ударили в гонг — обед, наконец, закончился.
Гостям предложили отдохнуть и переодеться к балу, и Кайя в суматохе незаметно выскользнула в коридор, ведущий в кухню, а оттуда через внутренний двор вернулась в свою комнату, стараясь не попасться никому на глаза.
Как ей выдержать этот бал? Её решимость покинуть Лааре сегодня же вечером трещала по швам. Она всё ещё чувствовала на щеке прикосновение Эйвера. Перед глазами стояло его лицо и этот взгляд, который не отпускал. И мысль о том, что завтра она будет далеко отсюда, просто убивала. Кайя села на кровать рядом с платьем, разложенным Айрой для бала, и прижала ладони к щекам.
Какое ждёт её будущее? Она думала о том, как вернётся, обнимет отца, поговорит с ним. А потом…
Что потом, Кайя?
И этого «потом» не было.
Она переоделась в бальное платье, не стала звать служанок и долго мучилась с мудрёными застёжками. Посмотрела в зеркало, достала Зелёную звезду. Камень чуть светился на её ладони.
Может, ты подскажешь, что мне делать?
И надела его. Прижала ладонью к груди, ощущая странное тепло, постояла немного, успокаивая дыхание, и пошла в бальный зал.
Там уже толпились гости. Нарядные главы кланов, их жёны и старшие дети, вся свита Туров и кто-то из горожан. Пёстрые краски платьев айяаррских женщин разбавляли тёмные наряды мужчин, но каждый из них надел кушак в цветах своего клана. Туры выделялись коричневым бархатом, а мэтр Альд, помолодевший сразу на несколько десятков лет, блистал своим голубым камзолом и туфлями с камнями на пряжках. Он даже волосы завил и уложил по коринтийской моде. Увидев его, Кайя улыбнулась. Мэтр Альд подошёл к ней первый и, церемонно поклонившись, поцеловал руку. И это было так удивительно — сегодня он и в самом деле не был похож на того старика, которого она встретила в портретной галерее. Он больше не хромал, лучше видел и улыбался…