Ледяное сердце
Шрифт:
– Но сейчас-то у тебя в руках не лук. Сосредоточься.
Эш вздохнул и положил новый камень в кармашек пращи.
– Ты должен слушать, что тебе говорит мир, – сказал Тобу. – Почувствуй движение снега под ногами и твёрдость земли глубоко под ним. Почувствуй, как нежен воздух вокруг, как он баюкает тебя, движет тобой. Услышь звук ветра и то, что он хочет тебе сказать.
Тобу должен учить Эша
И всё же Эш решил хотя бы попытаться послушать. Он слышал ветер, конечно, но было не похоже, что тот о чём-то говорит. Эш чувствовал снег под своими ботинками и, несомненно, ощущал, какой тот холодный и как сильно хочется поскорее вернуться домой. Он чувствовал воздух, суровый и обжигающий, каждый раз, когда делал вдох.
Эш выпустил камень и опять промахнулся.
И снова.
И снова.
О духи, как же он ненавидел пращи. Эш стиснул зубы от отчаяния.
– Ты не слушаешь! – заревел Тобу.
– А что я могу поделать, если ты на меня кричишь?!
Тобу выглядел так, словно хотел закричать снова, но остановился и вздохнул.
– Я не должен был кричать на тебя. Но разве скрытни переставали рычать, когда охотились?
Эш молчал.
– Нет, – ответил Тобу за него. – Именно тогда, когда вокруг царит хаос, ты должен быть максимально сосредоточен.
С этими словами Тобу забрал пращу из рук Эша, плавно крутанул её всего один раз и отправил камень лететь в мишень, где тот аккуратно сбил самый верхний булыжник. Эш поймал себя на том, что стоит с широко открытым ртом.
Протянув пращу обратно Эшу, Тобу начал взбираться по лестнице на смотровую башню.
– Ты сможешь сделать это, если сосредоточишься. Продолжай пробовать, пока не попадёшь в цель – тогда ты сам себе удивишься.
«Это вряд ли», – подумал Эш.
И оказался прав.
4. Подарки на память
Поздно ночью – очень, очень поздно – Эш обессиленно рухнул в свой гамак. У него всё же получилось попасть в ту дурацкую мишень, и его намозоленные пальцы сводило болезненными судорогами.
Выше, среди балок, в тишине и молчании, лежал в своём гамаке Тобу. Эш был измотан, но уснуть никак не получалось. Каждый раз, как он закрывал глаза, перед ним вставал образ извивающихся тел, блестящих клыков и неистово скребущих когтей.
По его холодным щекам побежали обжигающие слёзы. Нападение скрытней было ужасным, и Эш больше всего хотел, чтобы кто-нибудь просто обнял его и пообещал, что всё будет хорошо. Он подумал о Тобу и вполголоса горько засмеялся. «Это вряд ли…» В такие моменты Эш сильнее всего скучал по своим родителям. Хотя он никогда их не знал, но был уверен, что они любили Эша и смогли бы его успокоить.
«Где вы? – позвал он в своей голове. – Мама, папа… вы так мне нужны».
Вытерев глаза, Эш встал, оделся и выскользнул
Зданий, сгрудившихся внизу, было слишком много, чтобы их сосчитать. И всё же, какой бы большой ни была деревня, когда ты вынужден вечно оставаться в её стенах, она начинает казаться совсем маленькой. Казаться чем-то вроде тюрьмы.
Было холодно, но Эшу очень нравилось здесь, на крыше.
Тут было так мирно… И только тут он мог тайком послушать загадочные Песни, которые доносил до него зябкий ветер.
Ему повезло – в ту ночь левиафаны Пели хором.
В отличие от остальных жителей Огнии, Эш находил эти звуки приятными. Он не слышал, что именно говорили левиафаны – возможно, они совсем ничего не говорили, – но сама Песнь была спокойной и печальной; низкий вой и мрачные стоны были совсем не похожи на яростный боевой клич, который Эш слышал этим утром. Пока снежный ветер трепал его спутанные чёрные волосы, Эш запустил руку под мех плаща и вытащил окарину. Это был единственный подарок, который родители оставили ему перед исчезновением, и Эш очень ею дорожил.
Он поднёс окарину к губам. Здесь никто не услышит, как он играет, если он будет играть тихо.
«И вообще, Тобу запретил мне только петь; он ничего не говорил об инструментах».
Эш присоединился к печальной мелодии левиафанов. Он позволил их Песни окутать себя, и на мгновение, которое показалось Эшу вечностью, он словно оказался в совершенно другом месте. Там, где не было Тобу, не было одиночества, не было проблем. Там, где Эш чувствовал себя в безопасности. Там, где он чувствовал себя как дома.
И, несмотря на события прошедшего дня, Эш ощутил знакомое желание ответить на мелодию своей собственной Песнью.
Он убрал окарину и затряс головой, чтобы прояснить мысли и сбросить чары Песни.
«Я не должен этого делать. Я не должен. Это опасно. Тобу достаточно ясно дал мне понять».
И Эш решил довольствоваться тем, что забормотал под нос слова родительской колыбельной.
Не прощаемся мы, хоть пора уходить, —Мама с папой тебя будут вечно любить.Там, где Матерь Солнце начинает сиять,Мы тебя ожидаем, чтобы крепко обнять.Стены можно сломать и за них уйти,Ты ответы найдёшь на своём пути…