Ледяное сердце
Шрифт:
Люсинда со всей ясностью осознала, насколько ей невыгодна смерть Элайны и спросила с искренней тревогой в голосе:
— Ведьма сняла проклятье?
Герцогиню уже не волновало признание собственной вины, она поняла, что супруг обо всём догадался, и не видела смысла отрицать очевидное. Люсинда просто хотела знать, сумеют ли они избежать проблем, возникших вследствие её необдуманного поступка.
— А про отравление ядом ты ничего не спросишь? — вопросом на вопрос ответил герцог. Он не спешил облегчать супруге жизнь и говорить о том, что жизни Элайны больше ничто не угрожает.
— Ты и это знаешь?
От
— Скройся с глаз моих, — сквозь зубы процедил Алвар. Выносить присутствие этой женщины не было больше сил. Его выдержка трещала по швам. Он и так слишком долго сдерживался. И сейчас был близок к тому, чтобы придушить ядовитую гадину собственными руками.
Герцогиня чутко уловила перемены в настроении мужа. Когда его внешнее спокойствие треснуло, словно яичная скорлупа, а сквозь рухнувшую преграду проступило нечто настолько пугающее, что у Люсинды от страха подкосились ноги, она сочла за лучшее удалиться и дождаться, пока гнев мужа немного поутихнет. В конце концов, его дочь жива, хоть и не совсем здорова. Но и это скоро пройдёт. Пусть Элайна оборотень лишь наполовину, всё равно её живучесть куда как выше, чем у обычного человека. Недаром проклятье так и не смогло её убить, не помог даже яд, призванный ослабить защитные силы организма.
Люсинда гневно поджала губы. Она не знала, что чувствует сейчас. С одной стороны, хорошо, что Элайна выжила, а с другой — Люсинде до безумия хотелось видеть девчонку мёртвой.
Терзаемая противоречивыми чувствами несостоявшаяся убийца поспешила удалиться в свои покои, чтобы привести мысли в порядок. Теперь, когда герцогу стало всё известно, её ожидала незавидная участь затворницы в каком-нибудь отдалённом монастыре. Люсинда это понимала. Как и то, что ни слёзы, ни мольбы не помогут добиться смягчения приговора. Супруг её никогда не любил, а, значит, и жалеть не станет. Вот разве что пожалеет сына, в младенчестве вынужденного лишиться матери.
Эта мысль показалась Люсинде заслуживающей внимания, и она дала себе слово с сегодняшнего дня проводить с сыном как можно больше времени. Ради сохранения своего положения, она просто обязана стать самой любящей и заботливой матерью на свете.
15.08.
Сознание возвращалось ко мне урывками. Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные искорки, слышались приглушённые разговоры. Кажется, несколько раз приходил отец. Я узнавала его голос, не смотря на то, что он, как и все, старался говорить тише. А вот сиделка куда-то запропастилась. Её место заняла незнакомая мне женщина, по-видимому, она появилась в замке недавно. Служанки тоже были из новеньких. Скорее всего, деревенские девушки. Они ужасно стеснялись и боялись сделать что-то не так, отчего у них буквально всё валилось из рук. Думаю, они перебили немало посуды, прежде чем научились передвигаться, удерживая на вытянутых руках подносы с чашками и тарелками.
О визите ведьмы остались лишь смутные воспоминания. Но с тех пор здоровье моё стало стремительно улучшаться. Уже через неделю я смогла сидеть в кровати и самостоятельно держать чашку с бульоном, а ещё через две — начала понемногу вставать.
Люсинда больше не появлялась. Я была рада её отсутствию и к своему стыду ни разу не поинтересовалась
А вскоре у меня состоялся непростой разговор с отцом. Он, как обычно, навестил меня ранним утром и показал письмо от родителей моей матери, в котором сообщалось, что, следуя ранее заключённым договорённостям, я должна прибыть в земли оборотней не позднее конца следующего месяца.
— Что ты об этом думаешь? — спросил отец, наблюдая за тем, как я в третий раз перечитываю письмо, стараясь уловить в нём хотя бы намёк на родственные чувства. Но нет, мне так и не удалось найти ничего подобного в полном сухого официоза послании.
— Не понимаю, что им от меня нужно, — ответила я, действительно пребывая в некоторой растерянности от столь неожиданного требования. Неожиданного только для меня. Отец, по-видимому, был прекрасно осведомлён о предстоящем визите к родственникам.
— Я и сам теряюсь в догадках, — признался отец. — Оборотни живут по своим законам, многие из них нам не известны. И я благодарен им уже за то, что они не забрали тебя сразу, а позволили расти и взрослеть в отчем доме.
Вид у отца сделался таким грустным, что я тут же попыталась его утешить, сказав:
— Успокойся, папочка. Ничего страшного со мной не случится. Мне давно пора познакомиться с бабушкой и дедушкой. Ты даже соскучиться не успеешь, как я вернусь обратно. Ты же не думаешь, что они станут удерживать меня силой?
Отец неопределённо пожал плечами и ответил:
— К сожалению, мы так и не смогли досконально ознакомиться с обычаями оборотней. Законы, по которым они живут, порой кажутся нам дикими. Но и отказаться от этой поездки, боюсь, не выйдет. Я дал слово. Не мог не дать. Ты ведь понимаешь?
Я всё понимала и в принципе не возражала против небольшого путешествия. Разумеется, было немного боязно отправляться к незнакомым людям, вернее оборотням. Но не съедят же они меня, в самом деле. Говорят, что к женщинам у них особое бережное отношение.
Отец отвёл глаза, в которых, я могла бы поклясться, блеснули слёзы. Он так любил маму. Уверена, что любит до сих пор. А я не настолько глупа, чтобы не понимать этого.
— А знаешь, мне действительно хочется съездить к оборотням, — сказала я бодро. — Когда ещё представится шанс увидеть блохастых в их среде обитания?
— Только смотри не называй их блохастыми в лицо, дочка, — неожиданно развеселился отец. — Боюсь, тогда ничто не спасёт нас от угрозы новой войны с оборотнями.
— Обещаю, что не буду этого делать.
Я поднесла правую руку к груди, туда, где гулко билось сердце. На моём лице по-прежнему играла улыбка, но отцу не составило труда заметить тревогу в моих глазах.
— Ничего не бойся, милая. Твоя семья не даст тебя в обиду и не станет ни к чему принуждать. Этот пункт тоже наличествует в соглашении. Если ты решишь там остаться, это будет только твоё решение. Ты вольна сама распоряжаться своей жизнью, помни об этом.