Ледяное сердце
Шрифт:
– Мама, пожалуйста. Я прощаю тебя, правда. Я тоже люблю тебя, прошу, останься здесь. Пожалуйста. Умоляю.
Больше я не смогла ничего сказать, меня опять начала забирать темнота, как тогда, в начале года. Только тогда я знала, что смогу выбраться из неё, смогу выплыть, а сейчас я не хотела выплывать, я не была уверена, что вообще начну это делать. Неужели это конец всего? Я хочу этого, хочу конца, но есть какая-то часть меня, которая хочет назад. Конец ли это?
Прикосновение. Объятие. Такие простые слова, простые жесты внимания, некоторые думают, что они совершенно не нужны, что это лишнее, но на самом деле в этих обычных жестах столько эмоций, столько счастья и горя, что можно просто задохнуться от такого потока. Иногда тебе просто необходимы эти самые ненужные жесты. Тебе не нужны слова, не нужны сочувственные взгляды. Нужно простое прикосновение к руке, простое сжатие пальцев на собственной ладони. Этого будет достаточно, чтобы понять, что ты не один в этом чёртовом мире, что вот рядом кто-то есть, кто-то готов поддержать тебя.
Не нужны мне эти громкие слова, не нужны пламенные речи, просто подойди и обними, просто прикоснись к моей руке своими огромными пальцами. Мне не нужны твои слова, мне нужно осознание, что ты здесь, что ты больше не исчезнешь. Ты этого не слышишь, но я кричу, я каждую секунду умираю внутри себя, но ты этого не замечаешь. Как громко мне нужно крикнуть, чтобы ты всё-таки услышал меня? Что мне сделать, чтобы ты оказался просто рядом со мной? Что мне нужно сделать? Дай понять, что мне нужно сделать, умоляю.
В очередной раз за день ты проходишь мимо, бросаешь какие-то фразы, хмурые взгляды, а я делаю вид, что не замечаю этого. Я такая дура. Мои мозги совершенно не хотят начинать работать, не хотят анализировать всю ситуацию, а если начинают это делать, то ночами я рыдаю, уткнувшись лицом в подушку. Когда это началось? Когда я начала замечать, как ты повзрослел, как ты смотришь на других, когда я вообще начала ревновать тебя и замечать твоё присутствие в своей жизни? Я знаю ответ, я каждый день вспоминаю и проклинаю день, когда открыла глаза и увидела белый больничный потолок, когда вспомнила всё, что когда-то было забыто моим детским мозгом. Этот день невозможно забыть. Ведь теперь я помню всё, что было, и эти воспоминания убивают меня, сжирают и не хотят отпускать. Как можно было забыть всё счастье? Как можно было забыть людей, которые дарили его? Как можно было запомнить только боль? Всё-таки странная штука память и психика. В сотый раз за день прокручиваю всё, что случилось в темноте.
«Тишина, темнота, но страха нет, нет никаких чувств, я просто ничего не чувствую. Спокойствие и умиротворение. Нет боли потери, больше нет в глазах слёз, нет мыслей о смерти. Хорошо и спокойно, никто не трогает, не задает вопросов, не говорит, что ему жаль, не смотрит с жалостью. Наверное, это и есть смерть.
Не знаю, сколько я просто наслаждалась этой успокаивающей тишиной, но в какой-то момент я почувствовала, что кто-то сжимает мою ладонь. По привычке отдернула руку, но чувство осталось, ничего не изменилось. Резко открываю глаза, но передо мной
– Прости меня, малышка. Нужно было прийти раньше, но нельзя было.
Что? Этот голос. Нет. Не может быть. Но до моих ушей всё доносился и доносился этот голос. Я затыкаю уши руками, чтобы хоть как-то его заглушить, но нет, слова четко отпечатываются в моей голове. Если я слышу голос, если я всё ещё ощущаю это чёртовое сжатие руки, то я не умерла. Я всё ещё жива, а значит, я в полнейшей отключке и мозг сам самой вырабатывает специальное вещество, которое и заставляет меня быть в своём уме, в прямом смысле.
– Кать, открой глаза, прекрати пугать людей, которые тебя любят. Прошу тебя.
– Прекрати, – сильнее зажимаю руками уши, – остановись, пожалуйста. Ты мёртв, я смерилась с этим, пожалуйста, прекрати эту пытку. Ты давно умер, я видела, я была там. Я похоронила тебя. Пожалуйста, не мучай меня вновь.
Я говорю это еле-еле в пустоту. По щекам текут слёзы, но я их не замечаю. Только сильнее зажимаю уши и закрываю глаза. Чувствую, как кто-то прикасается к моему лицу и что-то убирает, видимо волосы.
Резко снова наступила тишина. Медленно убираю ладони от ушей и открываю глаза. Темноты больше нет, есть свет, неяркий, еле заметный. Пытаюсь дотронуться до него, но он отдаляется всё дальше и дальше. Ноги сами собой идут вслед за ним. Вместо света появилась картинка.
Кажется, это я, но на вид мне года четыре или пять, не больше, а рядом мама. Мы стоим возле дома бабушки и дедушки. Там праздник, кажется, играет музыка и слышится смех.
– Мама, почему мы здесь? – поворачиваю голову и вижу, как мама садиться передо мной на корточки.
– В этом доме живет твой папа, и я хочу, чтобы ты жила с ним, – я не видела ужас в своих глазах, но я его прекрасно ощущала.
– Зачем к папе? Не хочу. Я его не знаю. Я домой хочу. Мамочка, пойдём домой.
– Нет, домой нельзя. Милая, когда-нибудь ты поймёшь мой поступок. Скорее всего, всю жизнь будешь ненавидеть, но так будет лучше для тебя. Поверь мне, малышка.
Чувствую слёзы на щеках и боль. Маленькой мне очень больно, а по щекам текут слёзы.
– Нет, мама, пойдём домой, – вижу, как хватаю маму за рукав и пытаюсь куда-то тащить, но куда там.
– Родная, я люблю тебя, поэтому и делаю это. Всё будет хорошо, ты мне веришь?
– И я тебя, – слабый кивок.
– Отдашь это папе, хорошо? – опять киваю. – Вот и ладно. Милая, у тебя всё будет хорошо, у тебя будет прекрасная семья.