Ледяной ад (сборник)
Шрифт:
– Полагаю, вы можете расслабиться, – заметил Ледерманн. – Все возможные неполадки уже дали бы о себе знать. Целых полчаса ничто не препятствует осуществлению программы «А». И вряд ли что заставит корабли изменить курс настолько, что возникнут серьезные проблемы, если только у Хоя или Луицци не случится припадок.
– Это исключено: при приеме на работу они оба прошли медицинское обследование. – Но предаваться легкомысленной уверенности Тоунер не торопился.
– Тогда в чем дело? Неужели вы опасаетесь метеоритов?
Конечно, нет, поскольку все наблюдаемые кометы сейчас находятся на приличном расстоянии от солнц. Впрочем, я не опасаюсь каких-либо экстраординарных
Ледерманн кивнул. Программа «Б» представляла собой ядро эксперимента, а именно проверку гипотезы Тоунера. Допуская существование неизвестных ранее сил, приводящих в движение межпланетную материю и заставляющих ее сгущаться в протозвезды, астроном, тем не менее, был далек от того, чтобы впадать в мистицизм. Он просчитал многие комбинации электрических и магнитных полей, способных запустить процесс образования звезд, которые реально или гипотетически существовали вокруг Млечного Пути. Эти комбинации легли в основу расчетов волновой сетки для программы «Б». Несомненно, если бы гипотеза Тоунера предполагала наличие сложных феноменов, наподобие, скажем, нервной системы человека, телевизионной схемы или приборного парка программы «А», вряд ли пришлось бы рассчитывать на удачное стечение обстоятельств, дающее возможность пролить свет на процесс формирования звезд. Но созданные ученым поля были достаточно просты и, по его мнению, более правдоподобны, чем хаотические вихри. В то же время наука не знала примеров существования подобных полей. Хотя, если бы в ходе программы «Б» осуществился ожидаемый Тоунером результат, ему не составило бы труда выбить финансирование под поиск подобных полей в космическом пространстве.
Ледерманн испытывал неловкость при одной мысли о том, что гипотеза Тоунера может не подтвердиться. Далеко не каждый может найти в себе силы сразу и полностью отбросить вынашиваемую им в течение долгого времени идею, не говоря уже о том, что необходимость поступиться собственными убеждениями тяжела для любого человека.
Конечно, никто не стал бы вынуждать Тоунера прервать поиски при первой же неудаче. Прежде чем признать поражение, он опробовал бы еще многие и многие варианты сочетаний полей. Ледерманна больше волновало, как организация воспримет затягивание проекта и как Тоунер отреагирует на неизбежные в этом случае возражения начальства.
В сущности, коллеге вряд ли стоило беспокоиться. Тоунер обладал философским складом ума и легко относился к превратностям судьбы. Но, поскольку молодой человек не имел случая в этом убедиться, показания приборной доски вызывали у него едва ли не большую тревогу, чем у его начальника, даже, несмотря на все сказанное ими по поводу прохождения эксперимента.
Волны расходились в космическом пространстве, и зеленые немигающие индикаторы свидетельствовали об отсутствии каких бы то ни было изменений. Отсутствие новостей подтверждало справедливость известной поговорки. И лишь течение времени да непрерывное нервное напряжение двух космонавтов говорили о том, что какие-то события все же происходят.
– Пришел сигнал от Хоя, – без лишних эмоций доложил Ледерманн.
Тоунер кивнул:
– Вовремя.
Никто из астрономов не поинтересовался, что за сведения пришли с «Анфордуса». Такие подробности не представляли для людей интереса, точно так же, как когда-то
Рисунок на экранах пришел в движение, заставив космонавтов выпрямиться в креслах и удвоить внимание.
В то же мгновение – никогда еще за всю историю человечества это выражение не было более оправданно – электромагнитные поля вокруг «Имиргара» и «Анфордуса» начали разрастаться.
По отдельности поля не могли повлиять на ход эксперимента, но их взаимопроникновение угрожало породить, по представлению Ледерманна, нечто вроде гигантской линзы. И несоответствие, с точки зрения геометрии, подобного сравнения с реальностью искупалось его функциональностью. Если Тоунер был прав в своем предположении, создаваемая электромагнитными полями линза, должна была изменить траекторию движения ионизированных атомов, которые составляли окружавшую корабли газовую пелену так, чтобы вызвать их концентрацию вдоль «оптической оси». Таким образом, теория Тоунера относительно механизма образования звезд представлялась достаточно простой. Однако, что касается интерференционной картины, необходимой для создания ожидаемого эффекта, любой инженер, когда-либо имевший дело с электронным микроскопом, нашел бы ее слишком сложной.
Программа «Б», состоявшая в поддержании эффекта линзы, должна была через равные промежутки времени чередоваться с волновой сеткой программы «А», чтобы дать возможность наблюдать в динамике воздействие полей на материю туманностей. В принципе все было очень просто…
– Интервалы следования соответствуют норме, – Ледерманн попытался оживить атмосферу единственной хорошей новостью, извлеченной с приборной панели. – Четыре секунды плюс-минус десять в минус десятой. Расстояние между линзами в рамках допустимого.
– Если только мы не ошиблись при расчете коэффициента преломления туманности…
– Который, насколько я понял, проводился автоматически во время программы «А». Босс, вам необходимо расслабиться.
– Да ладно. Вы и сами-то говорите несколько громче обычного. Я все еще надеюсь, что вам удастся найти способ использовать коммуникатор для непосредственного наблюдения; тогда мы смогли бы своими глазами убедиться, что все идет нормально, а не делать выводы о ходе эксперимента на основании поведения генератора…
– Вполне возможно… Однако я консервативен и предпочитаю не рассчитывать на то, в чем не могу быть уверен. Даже если мы придумаем, как заставить коммуникатор работать без кристалического преобразователя, готов поклясться, что внедрение нового прибора скажется на общей картине исследуемого явления.
– Если я правильно понимаю, это не относится к кристаллам – только к пространству вокруг них.
– Не уверен. Удалось ли кому-нибудь зафиксировать их воздействие хоть на один из пятнадцати интересующих нас средовых показателей?
– Насколько я знаю, нет. Я… Дик! Что произошло?
Ледерманн не мог ответить, а если бы и дал ответ, то не в том виде, в каком он требовался Тоунеру. Как и начальник, он увидел, что все индикаторы на панели управления, за исключением индикатора рассоединения кораблей, вспыхнули красным светом и по прошествии почти целой секунды снова загорелись зеленым. Если бы космонавты отвлеклись хоть на мгновение, они даже не узнали бы о произошедшем: лампочки как ни в чем не бывало горели ровным зеленым светом.