Ледяной ад
Шрифт:
Почти окоченев от холода, трое путников прежде всего отпрягли своих собак и прибрали сани, в чем им помогли и остальные, затем уже осторожно направились внутрь пещеры, чтобы не задохнуться от внезапного перехода к теплу после пятидесятиградусного мороза. Очутившись в круглой зале пещеры, где весело топилась печь, они сбросили с себя свой меховой наряд и ощутили невыразимое чувство блаженства и покоя после всех трудностей своего пути.
– А вот и грог готов! Как мы рады, что вы вернулись, и что все обошлось благополучно!
– Грог – дело доброе,– произнес Лестанг,– но всему свое время.
– Ах, так его зовут Серый Медведь! Какое странное совпадение! – воскликнул журналист, кидая испытующий взгляд на вновь прибывшего, типичнейшего представителя краснокожей расы, с горбоносым профилем с древнеримских медалей и монет, с железными мускулами, телом, точно вылитым из бронзы, с глазами черными как уголь и блестящими как алмаз. Одет он был в простую охотничью блузу, индейские штаны с кисточками и мокасины, а на плечах носил шерстяной плащ, заколотый спереди длинной косточкой.
– Да… этот человек не мерзляк,– подумал про себя Редон,– в такой мороз и так налегке! – При этом он заметил на шее индейца любопытное ожерелье из медвежьих когтей.
– Это ожерелье вождя! По нему узнают человека отважного, героя! – пояснил Лестанг, давно уже знакомый с нравами и обычаями краснокожих, в среде которых ему много приходилось вращаться.
– А, ведь и мы, Лестанг, герои и героини: мы здесь убили двух серых медведей! – произнес один из молодых людей.
Девушки в это время разносили кипящий грог. Индеец, постоянно живший среди канадских охотников, научился понимать по-французски.
– Ax! – воскликнул он.– Брат мой убил двух гризли? Брат мой – великий вождь!
– О, восторг! Он говорит языком героев Купера и Эмара note 10 !
– воскликнул журналист.– Нет, уважаемый краснокожий, не мне хвастать этим славным подвигом, а вот этой молодой девушке, мадемуазель Дюшато, и моему товарищу Леону Фортену, отважному галлу, воину, ученому знахарю, да вот еще этому юноше! – указал он на Жана.– Настоящий прирожденный траппер и вольный охотник!
Note10
Эмар (1818-1883) – французский писатель. Автор приключенческих рассказов, главным образом о жизни индейских племен золотоискателей.
Заинтересованный индеец попросил подробно рассказать ему все, как было. Леон тотчас же согласился удовлетворить его любопытство, и старый вождь почувствовал невольное сердечное влечение к этим бледнолицым, совершившим тот же подвиг, каким сам он снискал себе славу и звание великого вождя.
Затем мало-помалу разговор перешел к вопросу, наиболее занимавшему всех, то есть к вопросу о золоте. Под влиянием общего дружеского настроения, единодушного сердечного приема и ласки, какие встретил здесь угрюмый краснокожий, он стал и сам дружелюбней и общительней и рассказал, что «желтого железа» там, куда он хочет их свести, много-много.
– Так много, что вот настолько от земли! –
– И он принялся шагать большими шагами по пещере, приговаривая: «Вот столько и еще больше, еще больше!..»
Очевидно, индеец говорил о целом пласте золота таких колоссальных размеров, что это превосходило всякие предположения.
– Нет сомнения, что это и есть сама «Мать золота»! – воскликнул Лестанг.
– Да, да! – произнес Редон: – И это все будет наше, и золото, и его мамаша!
– Надо посмотреть, так ли это? – заметил вполголоса Леон.– Во всяком случае такие пласты золота – нечто невероятное, но если моя стрелка оживет, и к ней вернется ее прежняя чувствительность, то мне весьма любопытно знать, на каком расстоянии леоний укажет нам присутствие золота на этой золотой равнине!
– Скажите, краснокожий брат мой, далеко ли отсюда это золото? – спросил он вождя.
– На расстоянии приблизительно восьми дней пути.
– Да, но каких дней? Как теперь, в пять минут солнца и света и три часа сумерек или же летних дней, когда солнце стоит полные 24 часа над горизонтом?
– Не слишком длинных и не слишком коротких дней! – серьезно отвечал индеец.
– Ну если так, отправимся теперь же! – произнес журналист.– Впрочем, вы, может быть, утомились с дороги?
Индеец рассмеялся, как будто Редон высказал какое-нибудь по-детски забавное и совершенно невероятное предположение.
– Утомился? Я не знаю, что значит это слово, хотя и понимаю, что другие так называют! – сказал он.– Я готов сию же минуту идти, куда надо!
– Тогда, отдохнув часов десять, мы тронемся в путь. На этом и порешим!
Путешествие должно было продолжаться всего каких-нибудь 20 дней, потому решено было часть багажа и запасов оставить в пещере, где их зарыли в мелкий сыпучий песок, представлявший собою почву пещеры. Затем, облачившись в костюмы эскимосов, наши друзья стали припрягать собак к санкам и, когда все было готово, весело пустились в путь, рассчитывая недели через три, в крайнем случае через месяц, вернуться сюда и провести в медвежьей пещере всю остальную часть зимы. Поезд тронулся бодро и весело по твердому, хрустящему снегу. Мороз был настолько силен, что несмотря на меха и усиленное движение казалось, что кровь стынет в жилах и дыхание спирает в груди.
– Пятьдесят градусов ниже нуля! – пробормотал журналист, взглянув на маленький термометр, прикрепленный к первым саням.
– Да что вы смотрите на эту мерилку мороза! Смотрите лучше на индейца: глядя на него, не поверишь в мороз! – проговорил Лестанг.
Действительно, Серый Медведь,– так звали индейца,– проделывал довольно своеобразную гимнастику. Отойдя немного в сторону, вероятно, из чувства стыдливости, он разделся донага и стал кататься в снегу, кувыркаясь, подскакивая и ныряя с удивительным проворством; и это на морозе, от которого трескаются камни, лопаются и распадаются на щепки громадные деревья. Поль Редон смотрел и буквально не верил своим глазам, а между тем Серый Медведь, вдоволь набарахтавшись и накувыркавшись, проворно надел свой несложный наряд, накинул на плечи плащ и, бодрый и веселый, присоединился к остальным.