Ледяной дом
Шрифт:
Она вновь почувствовала тревогу. Кен чего-то недоговаривает.
— Да. Когда остановимся в отеле, — подтвердил Кен. — Дом находится очень далеко от аэропорта. Поэтому в путь надо отправляться утром, ночью в снегах опасно.
Самолет летел до Анкориджа, а дом Моррисона, точнее теперь Джека Райдмена, находился за полярным кругом, всего в нескольких милях от побережья моря Бофорта.
Хуже места и не придумаешь…
Саманта поежилась.
И как только Джек решил отказаться от всего и поселиться среди льда и вечного холода? Моррисона еще можно понять: перед
Саманта недоумевала. А еще она не могла понять, почему миссис Моррисон осталась там, вместе с Джеком.
Моррисон ей ничего не оставил, но она могла вернуться обратно в Оклахому, в свой дом. Ведь должны же у нее быть сбережения. Да и Кен помог бы матери… Неужели они с Джеком нашли общий язык и решили исправить ошибки прошлого?
Скоро она все узнает. И Кен тоже. Может, прямо сейчас и сказать, что она знакома с его братом? Нет. Не время. Что будет, то будет…
— А почему… почему нам обязательно надо говорить о твоем брате?
Кен со вздохом откинулся в кресле.
— Я долго думал, как тебе рассказать про него, — признался он, невольно выдав причину своего необычного молчания. — Джек… знаешь… Джек бывает очень своенравным, и это не всегда объяснишь его темпераментом.
Пальцы Саманты начали теребить пряжку ремня безопасности.
Раньше Джек был очень приятным в общении молодым человеком, за исключением, конечно, грубых выходок после известия о Моррисоне. Он был упрямым, но воспитанным и никогда не выходил из себя. Однако все меняется. Яркий пример тому — его письмо, хранившееся у нее дома в ящике стола.
— Не всегда? — слетело с ее губ. Только потом Саманта сообразила, что вопрос лишен смысла. — Я хотела спросить, — она запнулась, — какие еще… есть причины? Он эгоистичный? Самодовольный?
— Нет, черт возьми! — резко возразил Кен. — Никто не скажет о нем так. Но он бывает грубым, бесцеремонным, даже жестоким, если угодно. Он… может сильно обидеть своей резкостью. — Кен вздохнул и торопливо произнес: — Я хочу сказать, раньше он таким не был. Конечно, я недавно его знаю, но ему пришлось столько пережить, а особенно после катастрофы…
Саманта замерла.
— Какой катастрофы?
— Вскоре после того, как мы познакомились… Я тебе рассказывал, это было на похоронах его отца. Ему надо было лететь в Анкоридж, но внезапно началась сильнейшая вьюга, и вертолет упал. Два дня его не могли найти. И Джек, и пилот, к счастью, оказались живы, но брат очень сильно пострадал.
Саманта почувствовала, что ей становится нехорошо.
— Он выздоровел?
— Почти. Он прикован к инвалидному креслу…
Саманта не верила своим ушам.
— Джек инвалид?
— Дорогая, не говори о нем так, прошу тебя… — мягко поправил Кен. — Не надо так о моем брате, ладно? Джек не инвалид, во всяком случае, так он говорит о себе. Он просто… Просто не может свободно передвигаться.
— Но почему вы не отвезли его к лучшим врачам? Ведь деньги у него наверняка есть!
— Мы сделали все возможное. Джек сам врач и обращался к лучшим
Саманта стала белой как мел.
Она отвернулась от Кена, пряча свое испуганное лицо. Господи, хорошо бы этого ничего не было! Кен, возьми свои слова обратно! — хотелось крикнуть ей ему в лицо.
Но ничего подобного Саманта сделать не могла. Ведь она никогда не признавалась Кену, что знакома с его братом, даже больше, чем просто знакома.
То, что сказал Кен, потрясло ее. Но нужно было как-то перенести страшную новость.
Саманта не могла представить себе Джека в инвалидном кресле. Перед глазами то и дело вставал образ человека, которого она знала раньше: красивого, веселого, энергичного. Джек — в инвалидном кресле! Он потерял способность ходить! И все это он переживал вдали от своей настоящей семьи…
— Вот я и решил тебя предупредить. — К счастью, Кен не смотрел в ее сторону. — Джек настаивает, чтобы по возможности это держалось в тайне. Знаешь, он ненавидит, когда его жалеют. Это одна из причин, почему он остался жить в Ледяном доме, как он его называет. Джек часто говорит: «Холод помогает мне не чувствовать боли».
Силы покинули Саманту. Ее тело обмякло, ноги стали ватными.
— Во всяком случае, сейчас дела обстоят не так плохо, — задумчиво продолжил Кен. — То есть он по-прежнему пользуется креслом, но может передвигаться и без него. Он уже довольно хорошо ходит, правда, опираясь на костыли. Конечно, он не кричит об этом повсюду. Даже от нас с мамой пытается скрывать… — Обратив внимание на то, что после ужасной новости Саманта не произнесла ни слова, Кен повернулся к ней. Увидев ее бледное лицо, он скорчил гримасу. — Ну-ну, дорогая, — снисходительно сказал он, — не надо принимать все так близко к сердцу.
Саманта понимала, что надо что-то ответить, и с трудом выдавила:
— Кен, нужно было рассказать мне об этом раньше. Я не знаю, что тебе ответить…
— Какая разница! — в его голосе зазвучала нотка раздражения. — Брось! К нам это не имеет никакого отношения, правда? Я просто не хотел, чтобы ты… ну… сказала что-нибудь, о чем могла бы потом пожалеть.
— Пожалеть? — тихо переспросила Саманта.
— Да, когда в первый раз увидишь его в инвалидном кресле, — мягко пояснил Кен. — Я бы не хотел, чтобы он тебя обидел. Джек может быть чертовски ядовитым с людьми, которые проявляют к нему сочувствие.
Нет, это уж слишком! Знай она все это до своего отлета, никогда не согласилась бы на поездку. А почему — объяснить не могла…
В том, что касается ее и Кена, не изменилось ровным счетом ничего. Но теперь поездка может стать для нее просто мукой. Смотреть на Джека в инвалидном кресле!..
Да, она верила, что ее чувства к нему умерли, и все равно очень боялась эмоций, которые могли бы заставить ее страдать. Она хочет быть счастливой! Она имеет на это право!
— Ну все, — сказал Кен и, теряя терпение, повторил: — Не понимаю, почему ты принимаешь это так близко к сердцу? В конце концов, Джек сам виноват. Летчик предупреждал его о возможности непогоды.