Ледяной Эдем
Шрифт:
– Да? – Ганыкин торопливо опустил свисток в боковой карман куртки.
– Поздно уже!
– По слюне можно! Преступник же дул в свисток… В любом случае эпителий остался, – парировал Ганыкин.
– И ДНК-лаборатория здесь в каждой избе, да? – усмехнулась Ольга. – Где экспертизу проводить собираешься?
– А голова на что? – не сдавался Ганыкин. – Свисток милицейский? А кто здесь у нас представляет закон?..
На дороге показалась «Нива» участкового. Кирилл узнал ее по маячкам, которые бесшумно крутились
– Миккоев едет, у него спроси!
– Легок на помине!
Ганыкин сунул руку под куртку, нащупал пистолет, но вытаскивать оружие из кобуры не стал.
– Роман Петрович, ты уж определись, Миккоев или Санька, – с насмешкой посоветовала Ольга.
– Не знаю я никакого Саньку, – глядя на подъезжающую машину, процедил Ганыкин. – А Миккоева знаю… И все думаю, чего он это нам голову вчера морочил?
– Думаешь, медведя в лесу не было?
– А ты видела этого медведя?
«Нива» остановилась, Миккоев выходил, на ходу поправляя шапку. Глаза заспанные, наледь на капоте еще не растаяла, видно, машину завели совсем недавно.
– А чего такие невеселые? – пожимая Кириллу руку, спросил капитан.
Шапку он надел, но криво, копна волос мешала, подстричься бы ему.
– Да вот, колеса пробили.
– Кто?
– А сам факт тебя не удивляет? – грозно надвигаясь на участкового, спросил Ганыкин.
– А что за тон? – возмутился тот.
– Нормальный тон! А ненормально шапка на тебе надета! Вкривь и вкось!.. Волнуешься, боишься, что мы тебя расколем!.. А мы тебя раскололи! Что это?
Ганыкин раскрыл ладонь, в которой он сжимал улику.
– Ух ты! Нашелся! – бесхитростно обрадовался Миккоев.
Он хотел взять свисток, но Ганыкин сжал кулак.
– Нашелся?! Значит, все-таки ты потерял? Когда колеса пробивал?
– Давно уже потерял, год назад! – мотнул головой участковый.
– Здесь потеряли, на этом месте? – спросила Лежнева.
– Да не знаю где. Может, и здесь… Я так понимаю, вы свисток у машины нашли?
– У машины.
– Ну, может, и обронил. Траву здесь летом скашивал.
– Лето полгода назад было, – вступил в разговор Кирилл. – А вы сказали, год назад.
– Я уже не молодой, время летит быстро, оглядываться не успеваю, – растерянно пожал плечами капитан.
– Дай-ка!
Кирилл забрал у Ганыкина свисток, осмотрел его. Снаружи местами мокрый, а изнутри сухой. Кирилл не поленился свернуть в трубочку салфетку и засунуть ее в отверстие свистка. Сухо там, ну, может, закатилась капля-другая воды. Недолго лежал свисток на открытом воздухе, в траве, в воде.
– Сухо!.. Где-то в сухом помещении свисток лежал. Или у вас в кармане, товарищ капитан?
– То есть это я проколол колеса? – удивленно и возмущенно спросил Миккоев.
– Не знаю!
– Зачем это мне?
– А затем!
Он, казалось, собирался не просто накинуться на участкового, но и забодать его.
– Зачем мне прокалывать колеса? – также напыжился Миккоев.
– Ну, ты же не хотел, чтобы мы ехали на капище?
– Я не хотел?
– Не хотел нас везти!
– Не хотел везти – это совсем другое!
Кирилл кивнул, мысленно соглашаясь с Миккоевым. Если участковый убивал и похищал, зачем ему препятствовать их отъезду? Не на капище же он похищенную Карпову держал. А если там, ему ничего не стоило уничтожить следы ее пребывания. Вместе с ней…
– Где вы свисток потеряли, Олег Яковлевич? – спросила Ольга, косо глянув на Ганыкина.
– Говорю же, не помню.
– Когда вы обнаружили, что свистка нет?
– Ну, когда обнаружил… Ну да, обнаружил. Летом. В мае.
– Летом? В мае?
– В конце мая. Тепло было, трава так и перла.
– Здесь перла? – Ольга обвела рукой пространство вокруг машины.
– И здесь перла!
– Так вы здесь свисток потеряли?
– Да… То есть нет… Не помню, у кого свисток посеял.
– Но помнишь, что у кого-то.
– Ну да… У Плетникова был, может, у него и забыл.
– Где Плетников? Давай к нему пошли!
– Так в Петрозаводске он, на лето приезжает, как раз тогда в конце мая приехал, я к нему зашел.
– Хочешь сказать, это Плетников тебя подставил? – влез в разговор Ганыкин. И руку поднял, как будто собирался схватить Миккоева за грудки. – Нарочно из Петрозаводска приехал?
– Да нет, конечно!
– А дорогу кто чистит? – косо глянув на подчиненного, спросила Ольга. – На тракторе.
– Ну так Диконов чистит!
– Кто такой Диконов?
– Да в Радянке живет… Хранитель старины далекой. Часовню в Радянке восстановил, дома восстановил, там у него все под старину. Ну, не совсем, в лаптях не ходит, но там у него музей под открытым небом.
– И где эта Радянка?
– А это как на Капищи ехать! Через реку переходишь, Капищи налево, а Радянка вправо. Капищи на разлучине, а Радянка у озера.
– А в Капищах кто живет? – спросила Ольга, пытливо глядя на Миккоева.
– В Капищах никого, только боги языческие живут. Диконов их и настрогал, они у него там как живые стоят, – поежился участковый. – Я долго не выдерживаю, тоска такая смертная наваливается, жуть!
– Как же так, часовня и языческие боги?
– Ну так часовня для души, а капище для забавы. Тихон Семенович у нас художник, у него там такая резьба по дереву, закачаешься! – закатил глазки Миккоев.
– Ты мне зубы не заговаривай! – накинулся на него Ганыкин. – Художники, хранители… Скажи еще, что этот художник Карпову убил!