Ледяной город
Шрифт:
— Я спросила этого бездельника, куда он собирается слинять, но прохвост, видно, и сам этого еще не знал. — Хозяйка оказалась высохшей худой старухой, которой уже, должно быть, перевалило за восемьдесят. — Чтобы расторгнуть договор, он заплатил мне за январь и еще за месяц вперед, потом собрал вещи и съехал.
— Вы еще не сдали квартиру? Можно мне туда заглянуть?
— Кроме грязи, там смотреть не на что. Если вы туда пойдете, захватите с собой пылесос. — Мэтерз ждал, пока она с трудом отыскивала нужный ключ.
Ничего особенного в квартире не было. Под
— Сделай последнюю попытку, — попросил собеседника Мэтерз, — прозвони телевизионные компании.
Через пять минут Билл Мэтерз уже ехал по новому адресу Джима Коутеса. Расставшись с почтой и телефоном, парень был не в состоянии пожертвовать еще и любимыми телепередачами. Он переехал в небольшую квартирку в восьми кварталах от старого жилья, где, скорее всего, в арендную плату входили дополнительные услуги. Мэтерз задумался над тем, не сделал ли он это намеренно, чтобы исключить слежку. Если это так, дураком парня назвать было нельзя. Он нажал кнопку звонка у входа в здание, и дверь открылась. Ожидавший его на третьем этаже молодой человек признаков радости не выказывал.
— Ну, Джим, как поживаешь?
— Как вы меня нашли? Я только что переехал.
— Можно войти?
Коутес, видимо, попытался сообразить, есть ли у него другие варианты, потом сделал шаг в сторону, пропуская полицейского.
— Так как же вы смогли меня найти? — повторил он свой вопрос.
— А ты что, спрятаться хотел?
Жестянщик прошел в комнату и выключил телевизор.
— Ты, Джим, ушел с работы, поменял жилье, причем все это сделал в спешке. Нас интересует, почему ты так поступил.
— Вы ведь сами мне это присоветовали.
— Я тебе рекомендовал поменять работу, заранее уведомив об этом Каплонского. А переезжать я тебе вовсе не советовал.
— Какая разница, — буркнул парень. — Настало время перемен. Ничего особенного.
— К чему такая спешка?
Коутес нервно ходил по комнате, потирая руки, как будто они у него замерзли.
— Вы же мне сами сказали, что они жулики. Вот мне и захотелось поскорее с ними развязаться.
— Но к чему все-таки такая спешка?
— Вы меня напугали, ясно вам теперь? Слушайте, да что же это такое! Я что, преступление совершил, что с этой работы ушел? Или мне переезжать запрещено?
Билл Мэтерз подошел к нему поближе, пытаясь приостановить его непрерывное движение.
— Ты не оставил на почте свой новый адрес. У тебя нет телефона.
— Да ничего со мной не происходит, понятно?
— Сегодня утром мы провели в гараже Каплонского облаву. Взяли всех.
— Всех?
— Всех его сотрудников.
— А теперь пришли за мной?
— Мы обратили внимание на то, что тебя там не было. Хотели убедиться, что с тобой все в порядке. С тобой все нормально, Джим?
— Все отлично. — Уверенности в его словах не ощущалось.
— Точно?
На этот раз жестянщик слегка замялся.
— Так в чем дело?
— Да так, ни в чем, скорее всего, это ерунда.
— Тогда тем более расскажи мне об этом.
— Как-то раз я обедал, так? Около гаража «Сампсон». Я часто тогда за угол ходил в одну забегаловку. Туда же вошел один малый. Я сидел за стойкой. Он ко мне подсел. Там полно было пустых мест за стойкой, знаете, а он ко мне как нарочно подсел. А потом стал со мной лясы точить. О погоде говорил, о хоккее, о политике. Он газету читал и что там было написано мне пересказывал. А потом спросил, чем я занимаюсь. Ну, я ему сказал. И тогда, когда я уже собрался отваливать, он меня спрашивает, не хочу ли я немного бабок срубить.
— И что ты ему ответил?
— Я уже отваливал. То есть я с ним вообще языком не чесал. Я понятия не имею, подонок он или кто, но я его уже раньше видел, а тогда уже уходить собрался.
Мэтерз сделал еще один шаг вперед, и парень вжался в угол без всякой надежды из него выскользнуть.
— Значит, Джим, ты этого малого уже видел раньше?
— Да, в том же месте.
— Может быть, он туда часто ходит, что-то вроде постоянного клиента…
— Может, и так. Только единственный раз, когда я его там видел, он говорил с Акопом. А вы знаете, теперь Акоп мертв.
Мэтерз кивнул и перевел дыхание, чтобы лучше контролировать собственные чувства.
— Значит, ты оттуда просто выскочил, или что?
— Я ему сказал, что мне это не интересно. Он засмеялся и ответил, что я не понял. Он ко мне наклонился, понимаете, и стал в ухо нашептывать. Меня даже жуть прошибла. Он сказал, что у него ко мне деловое предложение. Я спросил его, какое. Тогда он стал говорить по-другому, у него даже выговор изменился. Как будто он теперь настоящим своим голосом говорил, а сначала подражал кому-то. Он мне сказал, что хочет, чтоб я с Каплонским кое-что перетер. Сказал ему пару ласковых. Он сказал, что хочет, чтобы я ему в ухо жучка вставил.
— Он так и сказал? Слово в слово?
— Да, жучок в ухо. А у меня из-за Акопа поджилки дрожали. Поэтому я сказал ему, что не могу этого сделать. Я с Каплонским никогда не разговариваю. Он мне сказал, что за один разговор пятихатку даст. Я от страха чуть штаны не обмочил. Ведь Акоп тоже с тем малым сначала языком зацепился, а потом его замочили. И мне, понимаете, этот урод пять стольников предлагает, чтоб я с шефом побазарил, так что, мне после этого считать, что он не опасен? Я не знаю, что там делается, и знать этого не хочу.