Ледяной Ирис
Шрифт:
Естественно, ничего не произошло после этих слов: стоило ли ждать, что кто-то из духов явится на зов человека! Порой жалел Сибори, что он не лис-оборотень, на призыв которого откликнулись бы духи, признав за своего.
– Не подскажешь ли, добрый господин, как добраться до деревни? – неожиданно послышался старческий голос чуть поодаль. Подняв глаза, увидел Сибори у речной воды старца в дорожном плаще. Ничего волшебного в нём не было: ни блюдца с водою на голове, ни чего-то подобного, что позволило бы заподозрить в нём духа речного. И всё же на всякий случай приветственно поклонился Сибори старику:
– Приветствую
– Верно. Не ждал я, что задержусь в пути, да только на караван торговый, с которым я шёл, напали по дороге. Хорошо, охрана разбойников удержала: но, пока сражались они, нельзя было путь продолжать.
Эти слова окончательно убедили Сибори в том, что перед ним простой путник, лишь по случайности оказавшийся близ реки: обыденной ситуацией было то, о чём повествовал он. В военное время совсем не следят правители за тем, что на их родине творится, лишь на чуждые земли обращая жадный взор. И разом показались все прежние мысли абсурдом. Чтобы он, образованный человек, поверил в то, что есть какие-то там речные духи!
– Деревня здесь неподалёку: я сам туда направляюсь, и, если желаете, я мог бы вас проводить, - конечно, не любил просто так быть доброжелательным Сибори, но стариков он всё же уважал. Тем более что всё равно ему предстоит обратный путь до окраины деревни.
Улыбнулся старик:
– Благодарю за помощь, добрый господин. Не могли бы вы подойти? Стар я, и тяжко мне идти. Да и устал я, признаться.
Сибори приблизился, но не спешил старик опираться на его плечо. Лишь улыбнулся вновь, указывая отчего-то рукой на камень:
– Во многое люди верят среди хаоса, но в чудеса почему-то не верят. А между тем – взгляни, какое чудо.
Лишь сейчас обратил внимание Сибори на то, что с другой стороны камня, упрямо проталкивая прямо сквозь твердь свои зелёные ростки, распустился прекрасный, фиолетово-синий цветок с полупрозрачными лепестками. Почти затопленный речными водами, придавленный камнем, упорно этот цветок стремился ввысь, к солнечным лучам, что ныне незримы. Интересно, отчего он раскрыт ночью?
– Сильный цветок, что пробивается сквозь камень куда-то ввысь… разве не чудесно это? – не покидала улыбка уст старика, и Сибори на какое-то мгновение вновь показалось, что перед ним не живое существо, а некий дух, и не о цветке сейчас он говорит, а о его собственном будущем. Но тут старик опёрся о плечо юноши, и спало наваждение: старческая рука, тяжёлая и тёплая, явно живому человеку принадлежала.
– Я бы предложил вам ночлег в своём доме, - заговорил Сибори, когда они со старцем медленно побрели в сторону деревни, - Но, боюсь, у нас не найдётся места: дом наш слишком мал.
– У нас? – заинтересовался старик, - Никак, у вас большая семья, добрый господин?
Решив, что незачем старику знать правду о нём и Шигэру, отрицательно покачал головой юноша:
– Нет, у меня нет семьи. В том доме живу я и мой товарищ: мы оба лекари здесь. К тому же, в доме сейчас спит пациент, и вряд ли вам будет приятно ночевать рядом с больным.
– Не стоит вам беспокоиться, добрый господин: я направляюсь к своей родне, и мне есть, где ночь провести.
Молчал Сибори, понимая, что не о чем им со стариком более говорить. Вот и показался впереди ставший родным дом, и старик с улыбкой простился с юношей:
– До встречи, добрый господин. Быть может, свидимся
– Не говорите таких слов врачу, - в шутку сказал Сибори, отчего-то чувствуя прилив сил, - А то случится так, что вы станете моим пациентом.
Старик рассмеялся:
– Ну уж нет, спасибо! Я пока ещё достаточно крепок, чтобы не нуждаться в услугах лекаря. И всё же надеюсь, что встретимся мы ещё, добрый господин.
Долго смотрел Сибори вслед уходящему старику, и не покидало его ощущение некой нереальности происходящего. Словно не наяву всё происходило, а во сне, но проснуться не получалось. Да и как проснуться, ежели всё происходящее реально?
На пару секунд отвлёкся юноша, когда же вновь посмотрел на дорогу, то старика уже не было видно, словно он сквозь землю провалился. И почему-то вновь вспомнилось то, что назвал чудом старик: цветок, пробивавшийся ввысь сквозь камни…
Старался Сибори не ограничивать себя суевериями. Но сейчас он был почти уверен, что у реки повстречал духа. А значит, пожелал дух, чтобы он, подобно тому цветку, не оставался под камнем, а нашёл путь в жизни, который принесёт ему почёт и славу? Что же, так тому и быть!
Приняв решение, враз почувствовал себя спокойнее Сибори. И раньше он желал покинуть эти края, но сейчас невыносимым стало это желание. Решив, что завтра стоит поговорить с Шигэру, он направился в дом.
========== Глава III: Непонимание. ==========
Наутро, как и всегда, приходится просыпаться рассветом, не тёплым пока ещё, а несколько прохладным: успевает земля за ночь остыть, и лишь к полудню она вновь согревается в тёплых лучах. Но спать до полудня ни Сибори, ни Шигэру не удаётся почти никогда: с самого раннего утра тянутся к ним пациенты, порой с серьёзными болезнями, но чаще – с ерундовыми болячками, которые и сами могли бы залечить, если бы не привыкли надеяться на местных медиков.
Но сегодня Сибори проснулся даже ранее обычного, верно, потому, что не терпелось ему сообщить о своём решении любимому. Но будить Шигэру не очень хотелось, да и устал он слишком. Пусть поспит, а как только проснётся…
Так привычна эта комната, где за перегородкой, в крохотной комнатушке, обыкновенно ночуют те пациенты, что не могут сразу же по завершении лечения на своих ногах уйти домой. Но эти стены, пусть и близкие, и родные – это камень, что пытается задавить своей массой упрямо рвущийся ввысь цветок: они давят, приковывают к себе и не дают уйти прочь, как бы сильно ни хотелось… Но от этой цепи Сибори уже решился освободиться. И вряд ли стал бы он отказываться, однажды решение приняв. Вокруг талии обвились чужие руки, и Сибори запоздало сообразил, что Шигэру пробудился ото сна. Придвинувшись совсем близко к возлюбленному, темноволосый лекарь прижал к себе любовника. Одна рука всё ещё лежит на талии, а другая скользит вверх по животу, рёбрам, чуть выступающим от недоедания и изматывающей работы, шее, к самому лицу. От рук Шигэру, как и всегда, пахнет лекарственными травами, и этот запах мог бы показаться даже приятным, если бы не знал Сибори назначения трав этих. Всё чаще пользуются спросом среди больных обезболивающие отвары и мази, что заставляют всё тело или часть его онеметь, так, чтобы облегчить страдания раненого или страждущего от пожирающей изнутри хвори. И запах этих ласковых рук скован в сознании с чужой болью, той, от которой призваны приготовленные этими руками лекарства…