Ледяной Ирис
Шрифт:
На плечо легла чужая ладонь, и Сибори подскочил: разом вспомнились ему все безумные видения, что являлись ему после гибели Шигэру, вспомнились все кошмарные сны. Резко обернувшись, он почти столкнулся лбами с Ичиру. Нет, то не призрак, показалось.
– Не могли бы вы не подкрадываться так неожиданно? Я… немного задумался, простите.
– Я ведь уже говорил, - ладонь мягко поглаживала плечо: мальчишка всеми силами пытался играть в их своеобразной «паре» ведущую роль, демонстрировать свою взрослость, какой на самом деле в нём отродясь не имелось. – Ты можешь звать меня по имени.
– Если ты так пожелаешь, - лис устало
– Ты злишься на меня, Сибори?
Мальчик был единственным, кто звал лиса по имени с тех пор, как отошёл на ту сторону Отражённых Небес Шигэру. Озадаченно моргнув, лекарь посмотрел на своего «возлюбленного»:
– С чего ты взял? Нет, конечно же.
– Ты уже давно не говорил со мной, не приходил ко мне, - почти шёпотом проговорил подросток, обнимая лиса за плечи. Столько детскости было в этих словах, что хотелось прижать к себе этого ребёнка и гладить по голове, а не пытаться всеми силами увидеть в нём взрослого юношу. Сибори накрыл ладонь подростка своей:
– Я боялся, что ты осудишь меня из-за того, что… вышло с твоим братом.
Ичиру закрыл глаза, утыкаясь носом в плечо лекаря и шепча:
– Я думал, что я силён, понимаешь? Я думал, что смогу отпустить брата, если он не желает жить калекой. Но… но я приказал идти на столицу. Ты ведь понимаешь, что я просто хочу отомстить? Моего брата убили, и мой долг – пролить кровь тех, кто это сделал. А они… они бежали сюда.
Сибори слушал, меланхолично кивая в такт словам: он не собирался всерьёз разбираться с откровениями открывающего ему душу мальчишки. Да и зачем ему сдался этот мальчишка? Только как прикрытие. И тем неожиданнее прозвучали следующие слова:
– Я уже сказал солдатам: если со мной что-то случится, ты останешься после меня.
– О чём ты говоришь?! – на сей раз Сибори был удивлён совершенно искренне. Он не планировал подобного, тем более – не мог ожидать. Ичиру ткнулся губами в его щеку:
– Они верят тебе. Ты многих из них вернул едва ли не с той стороны Отражённых Небес, и потому… они приняли моё решение. Семья моего брата не может наследовать престол, если я погибну; отцу давно пора отойти от дел, да и болезнь сильно подточила его здоровье. Так кто останется, если я встречу смерть в завтрашнем бою? Одни девицы, ни на что не годные!
Резкость высказывания не смутила Сибори: здесь и в самом деле упорно растили из женщин бесполезных кукол, какие в лучшем случае приносили семье наследников, в худшем – мёртвым грузом висели на шеях у своих братьев и отцов, если им не успевали до срока найти супруга или у них не могли появиться дети. Что дурного в том, чтобы сказать правду?
И снова – холодные объятия, которые наивные мальчишка принимал за изъявление любви; и снова – пристальный взгляд, устремлённый на спящую столицу.
========== Глава XXXXVI: Перелом ==========
Безликий молча стоял в опустевшем дворце. Он смотрел по сторонам, запоминая те мгновения, когда он ещё мог быть свободным, когда столица ещё не пала. Он знал: за ним идут. Внизу уже слышались шаги и звуки битвы: враги приближались.
Может ли быть, что это конец?.. Да, наверное. Остаётся надеяться лишь на одно: достаточное число рвавшихся
Готов ли яд? Да, он здесь, в его руках. С трудом оторвав взгляд от небольшой чаши, Безликий перевёл взгляд на съёжившуюся в углу Куроми.
– Они скоро пробьются сюда. Госпожа, вам нужно выпить это.
– Я не хочу умирать! – тонкий, дрожащий голос девушки разбивался о стены. Сейчас Чёрная Жемчужина отнюдь не казалась прекраснейшей среди живущих на островах дев: её лицо было ныне бело не той аристократичной бледностью, что так ценится в женщинах, а бледностью по недоразумению ещё живого мертвеца.
– Госпожа, сами подумайте, что лучше: выжить сейчас и всю жизнь мучиться, будучи женой нелюбимого человека, ненужной игрушкой, от которой, возможно, сразу же после объединения островов решат избавиться, или же умереть сейчас? Чего желал бы ваш отец?! Позволил бы он вам предать собственную гордость, предать свою семью лишь ради пары лишних лет несчастливой жизни?!
Куроми молчала, и лишь судорожно дёргала тонкими пальцами рукав. Девушка сжимала ткань с такой силой, словно от этого зависела её жизнь, и тонкий шёлк рвался под таким напором. Наконец, она приблизилась и несмело взяла чашу. Чёрная Жемчужина знала: в этой чаше – её смерть. Умереть, но не сдаться, не склониться перед врагом – разве не это настоящая сила? Зажмурившись, девушка быстро осушила чашу – до самого дна. Лишь ещё пару мгновений она держалась на ногах, затем тяжело опустилась на пол, будто подрубленное деревце. Безликий смотрел на неё, смотрел на опустевшую чашу, расколовшуюся на две неровные половины – и жалел, что в ней больше не осталось яда.
– Кажется, этот был последним.
Сибори бы не стал говорить столь уверенно. Как и положено, он держался как можно ближе к Ичиру: не умея сражаться, весьма неразумно было бы покидать мальчишку и остальных солдат. Вздохнув, лекарь осмотрелся:
– Нужно отыскать дочерей господина Шинджу, если, конечно, они ещё здесь: их ведь могли и увезти из дворца.
Младший сын семьи Шукима посмотрел на своих солдат, коротко приказывая им обыскать дворец. Сам мальчишка двинулся в соседний зал, взяв с собой лишь Сибори: он не отпускал лиса от себя, не без оснований опасаясь, что его убьёт первый же встречный воин. Сам же лекарь пока пребывал в раздумьях: как поступить с этим мальчиком? Если удастся осуществить свой нынешний план, Ичиру будет лишь мешать…
Тем временем что-то тихо звякнуло в конце коридора – и мальчишка, забыв об осторожности, кинулся вперёд. Сибори не ждал, что там будет таиться опасность, и потому бросился за молодым господином, вбегая следом за мальчишкой в отворённую дверь залы.
Там, в самом его центре, стоял Безликий. У его ног сломанной куклой лежала черноволосая девушка, от одного взгляда на которую становилось ясно: жизнь покинула это тело.
– Вы – Безликий, верно? Я слышал о вас, - стараясь говорить уверенно, Ичиру сжал руку на рукояти клинка. Мальчик пытался казаться сильным воином, но его плечи и спина вздрагивали: слишком силён был страх перед этим существом, которое многие считали чем-то большим, чем человек. Сибори не боялся, даже глядя на оружие у того в руках: сейчас наступал переломный момент этого долгого пути.