Ледяной телескоп (сборник)
Шрифт:
9
По отлогому берегу, по бездорожью на ревущем мотоцикле к нам приближался какой-то человек. Заглушил мотор, положил мотоцикл набок, подбежал к нам.
Это был… дядя Станислав!
— Дядя!.. — крикнул я и вскочил на ноги, но тут же осекся, потому что хорошо знал, да только на миг забыл, что «дядя» всего лишь плут Зет.
— Поди прочь, щенок! — злобно огрызнулся он и решительно направился к Кобальскому, то есть к Эпсилону.
— Спокойно!.. — сказал «дяде» шеф.
— Ты почему не дождался меня у глиняного
— А ты мне сказал?!.
– отворачивая лицо, спросил тот.
«Дядя» сильно ударил Кобальского в висок. Тот упал. Тяжело подымаясь, закричал:
— Альф, на помощь! Бет!.. — и «дяде»: — Что ж ты сразу с нами не поехал?!.
— А кто бы дома замел следы? А?.. Все бросили! Набрали кое-каких сокровищ — и хватит?
— Сам же собирался прикатить к берегу… — нагловато возмущался Кобальский. — А сам…
На шум подбежал Бет, потом Альф.
— За что ты его? — спросил Альф «дядю».
— За то, что глуп!
Альф ударил «дядю» по лицу. Тот пошатнулся, но на ногах устоял, тут же развернулся и коротким ударом Альфа сшиб. Альф упал лицом вниз и так остался лежать, лицом вниз.
Бет побежал к лодке.
— Вернись, Бет! — приказал нумизмат. — Не смей!..
— Где наш Зеро? — спросил «дядя» нумизмата.
— Это я у вас у всех должен спросить, — тихо, грозно сказал нумизмат, — где именно находится Станислав Юлианович Кобальский, мой друг?
— А гомеопат?
— И об этом должен я у вас спросить и спрошу. Максим, — обратился нумизмат ко мне, — иди повозись в развалинах. Успокой нервы. Я покамест побеседую тут… Крайне необходимо!
— Простите, шеф, — подавленно произнес «дядя». — Третья попытка все-таки и…
Я поспешил оставить их. До чего опротивели мне их физиономии и надоело слушать их планы! Уже оценили, сколько стоит ледяной телескоп, масс-голограф и рой несчетного числа каких-то капель!.. Как какие-нибудь ростовщики, барыги или перекупщики: «сколько стоит»!.. Сколько стоит небо. Почем печаль, зелень травы, память. В какую цену мечта. Сколько стоит радость, леса всей планеты… Прикидывают… Поглядели б они сами на этот парад ушей!
Мне было ясно, что душой «выгодного дельца», вдохновителем «коммерческого» побега являлся нумизмат Георгий Николаевич. Попытаться образумить его, склонить к отказу от бегства, убедить его, что его взгляды на жизнь неверны, сказать, что он попросту мелкий воришка, который взялся продавать то, что не может быть ни продано, ни куплено, потому что принадлежит всему человечеству, — все это говорить ему было бесполезно. Бежать он решил во что бы то ни стало, потому что рыльце у него уже было в пуху. По его же словам, бывали в его жизни «шалости»: разного рода недозволенные граверные работы, в связи с которыми приходилось «пачкать руки краской», случалось тревожить в курганах «спящих» скифов, да и интерес к «уникальным мелочам незабвенной старины» затянулся…
Едва ли мог я образумить и Эпсилона, тем более в постоянном присутствии его шефа. Да и времени было мало.
Я был убежден, что появись
Все ждали его, но он не появлялся.
Надо было действовать. Времени оставалось мало. Вечером они собирались лететь.
И я решил переломить Альфа и Бета. Найти бы только удобный момент. Я был уверен, что, уж во всяком случае, Альф не горит желанием лететь и возьмет мою сторону. А предпринять надо было следующее: сломать модель самолета, на увеличенной копии которого злоумышленники собирались лететь. Если не Альф, то это должен был сделать я. И в крайнем случае, чтоб побег вообще был невозможен, расколоть зеркало масс-голографа. Варварство? Зато был бы цел телескоп, который они уже едва не загубили.
Я подошел к развалинам, вскарабкался по обломкам плит и через пролом проник в автомобиль. Пробрался через одну дыру, через другую. Выпрямился… и вдруг отшатнулся, замер.
Перед большим третьим отверстием, в столбе солнечного света, в котором неподвижно парила легчайшая золотая пыль, стоял человек. Его одежда, руки, лицо — все было запорошено желтовато-оранжевым налетом. В руках наперевес он держал ломик. Вид у мужчины был устрашающий. Глубоко запавшие глаза горели, как мне вначале показалось, лихорадочным светом. Не выпуская из рук ломика, мужчина рукавом стер с лица пот и сказал:
— Не бойся. Я Гамм.
— Вы не утонули? — удивленно воскликнул я.
— Ну разумеется… Только не кричи, не говори громко. А то все это… разом тут рухнет.
— Гамм, это вы сделали такой пролом?
— Да… Чтоб выкатить твой автомобиль. Все равно мне пока что делать нечего. Жду, когда они соберутся лететь. Парень, я помогу тебе. А пока что не ссорься с ними.
— Хитрецы вы все.
— Не все. И Альфу можешь доверять, но… Но! — поднес он к своим губам палец.
— Так вы не за них?.. Не с ними?
— «Не за них…» — этак успокоительно хмыкнул он, отступил и, едва видимый за золотым — в солнечном луче — столбом пыли, сел перед пространным полумраком.
— Значит, — осторожно поинтересовался я, — среди ребят из «алфавита» раскол?
— Совсем нет! Не «раскол» из-за какого-нибудь мелочного несогласия… А трудное возвращение некоторых из нас к истинным человеческим ценностям. Да, вот так-то! Ты понимаешь?.. В самом Станиславе-Зеро очень уж сильна была двойственность. И очень жаль, что плоскун — это вечно скептическое ничтожество — получился таким выразительным. Так вот, мы с Альфом решили помочь Станиславу-Зеро. Я избавлю его от шефа и от гомеопата. Жду, когда Зеро появится здесь.