Ледяной телескоп (сборник)
Шрифт:
«Оживители» воды бесновались так неистово, что не замечали моего приближения.
Я опасался, что у кого-то из них оружие может оказаться в руках раньше, чем у меня. Поэтому пистолет был у меня наготове, заткнут за пояс под рубашкой, расстегнутой от ворота до самой ременной пряжки.
Видя эту маленькую девочку, которую упорно волок по берегу Ниготков, я вообще перестал испытывать страх. Как не стало вдруг его у меня тогда в деревне, когда я наклонился и поднял ребенка. Во мне клокотала какая-то невероятная, огненная энергия.
Я левой рукой
Вдруг стало тише. Очевидно, они все, один по одному, обратили на меня внимание и начали приходить в себя. Двое или трое бессмысленно глядели на меня, еще не в состоянии понять, почему становится так тихо.
Ниготков повернулся и застыл.
Он с девочкой был справа от меня, у основания башни, все остальные слева.
Я не глядел ни на Ниготкова, ни на его паству. Я глядел на сто свечей, плавающих посреди озера. Мне было понятно: жертву собирались принести сразу же, как только погаснет последняя свеча.
— Кто ты? — мягко, как-то вкрадчиво спросил меня Ниготков, продолжая держать девочку за плечо и напряженно вглядываясь в полумрак.
Я стоял неподвижно, не отвечая на его вопрос. Вырванные из экстатического, восторженного бреда, молчали и его единоверцы.
— Что тебе надо здесь?! — осознав смысл сложившейся ситуации, лишившись вдруг своего напускного благолепия, взорвался Ниготков. — Зачем явился?!
Я где-то мельком слышал, что вот такие «оживители» воды и им подобные дико боятся посторонних, считая их посланниками дьявола. А тем более Игорь Словесный надоумил меня тогдашней своей «догадкой».
И негромко, но внятно я проговорил:
— Я антихрист. Я пришел спасти Евгению.
Эффект был более чем потрясающий.
Девочка, мотнув плечом, вырвалась от Ниготкова и бросилась на мой голос, в полумраке едва различая меня.
— Куда ты, к антихристу?!.
– закричал Ниготков.
— Уведите меня домой! — кричала девочка, пробираясь по скользким неровным камням. — Вы же не с ними! Я знаю!..
Запинаясь, едва не падая, я бросился ей навстречу. Прижал ее горячую голову к своей груди и будто чужим голосом сказал:
— Ничего не бойся! Ты спасена! Спасена.
— Пойдемте на землю! — быстро шептала она. — Надо быстрей уйти отсюда!..
И в эту минуту в моем теле появилась какая-то необыкновенная легкость, а на сердце стало невыразимо светло и спокойно. Как тогда, в деревне, когда я после грозы глядел на близкую радугу, перед тем как вдруг услышал крик ребенка…
И в этом подземелье вдруг что-то переменилось. Вокруг темного, тускло и лениво мерцавшего озера белые берега неожиданно стали тускнеть, стали темнеть и камни вокруг, будто «снег», быстро-быстро начали таять. Казалось теперь, что все вокруг покрыто белесым, пепельно-серым не то мхом, не то лишайником.
И все разноцветные люди на берегу темного озера стали заметно утрачивать свои характерные цвета — они все ярче светились незнаемым цветом тау.
— Нет, ты не антихрист! —
— Я вижу всех вас! — сказал я. — Вы знаете. И если хоть один из вас сдвинется с места, я обрушу на вас этот свод. И вы, минуя чистилище, окажетесь в аду.
Как легко вот таких суеверных запугать всякой чертовщиной! Честное слово, мне даже жаль их стало. И самому неприятно от тех слов, которые я только что произносил. Но я вынужден был разыгрывать этот спектакль до возвращения Руслана с другими людьми. Ведь мне было понятно, что какого-то там сверхъестественного антихриста они боятся раз в десять больше, чем пистолета, который дал мне Кукушицкий.
На круге посреди озера погасла последняя свеча.
Вцепившись ногтями, девочка до боли сжимала мне руку.
Я наклонился и шепнул ей:
— Ты не бойся, ладно? Ничего со мной не бойся!
— Ладно! — убежденно прошептала она.
Мне показалось, что некоторые из «жрецов» незаметно приблизились к нам, пока мы разговаривали. Все бледно-тау-цветные, они стояли полукругом, как тогда в лесу.
— Эй, куда ты лезешь! — грубо крикнул я. — Эй, ты!.. Я ж тебе сказал! Сейчас, — шепнул я девочке, — я выстрелю. В воздух, ты не бойся.
— Страшно боюсь… — прошептала она как будто даже весело.
Я немного отошел от нее и выстрелил на ту сторону, вверх над озером.
Сдавленный гул заколыхался вслед за выстрелом и затих.
Подземные отшельники лишний раз уверились, что я действительно вижу их в этой кромешной тьме, и никаких попыток что-либо предпринять больше не делали.
И вот — наконец-то!.. — где-то вверху над нами, на самой вершине башни, «ведущей на небеса», что-то застучало, забрякало, зазвенело.
С того момента, как эту пещеру оставил Руслан, прошло минут сорок.
Над сводом, куда вонзалась эта бревенчатая башня-лестница с белыми оконцами, послышались торопливые голоса.
В далекой вышине кто-то внятно сказал:
— Ребята, вот он, по-моему, ход!.. Это дверь. Вот ручка!
— Ну и чертовщина, — ответил ему другой. — Придумают же!
Что-то заскрипело, звякнуло. Что-то там со скрежетом, сильно стали ломать.
— Не сорвись: ступеньки скользкие…
Где-то там, высоко под сводом пещеры, ударил яркий, ослепляющий свет. Луч туда-сюда метнулся по стенам вверху, по стенам же, причудливо неровным, начал спускаться ниже, ниже.
— Эй! — крикнул Руслан. — Костя, как дела? Жив?
— Нормально, — задрав голову, сдавленным голосом ответил я. — Вас сколько там человек?
— Хватит… — безразлично сказал Руслан. — Ребята, не лезьте же вы все разом! Гниль ведь — вся эта башня. А то один там сорвется — и разом всех посшибает.
Сквозь веки я все явственней ощущал теплый и ровный световой фон. Я потихоньку открыл глаза. Пещера была освещена обыкновенными карманными фонариками. Только слишком уж ярко, как мне показалось…