Ледяной Улей
Шрифт:
— Заткнись, нищеброд! — крикнул на него в ответ Аскольд. Тогда нищий быстро ушел с того места и нырнул в переулок. На его лице был страх. Как будто его поймали за каким-то обманом или воровством.
Кстати, о ворах… Их также в Варгесе стало много. Как и разбойников. Вообще сам город стал на порядок грязнее. Нище бродили иногда даже компаниями по улицам. Иногда даже нападали на лавки. Стражники также разгуливали по городу. Но не на каждой улице. Появился контраст. Яркое различие. Где через один квартала тебя не тронут, а подальше от центра — тебя просто изобьют ради одежды, будь ты хоть чуточку привлекательнее чем обычно.
Каждое утро в городе умирало чуть меньше двух десятков человек. Что было рекордно для Варгеса, где обычно было тихо и спокойно, и не больше пяти людей умирало в день. Позже число мертвецов в переулках, замерзших или сдохших с голоду, стало расти.
Аскольда такие проблемы не касались. он был вооружен, хорошо владел тем, чем был вооружен, был в достатке, по крайней мере на несколько месяцев. Молодой воин был уверен, что скоро его пошлют снова в какую-нибудь мясорубку. Где он будет снова и снова потрошить людей, протыкать их копьями, резать короткими мечами.
Время шло… настал обед. Аскольд зашел в неизвестный район города, где никогда не был. И, увидев банду нищих, у некоторых из них были ножи, вышел из этого места и пошел назад. Он подумал, что надо бы вернутся в постоялый двор, и залечь в своей комнате. Но воздух ему казался чище обычного, а солнце теплее. Небо в этот день было необычайно мягким и приятным для взора.
И тогда… по дороге назад, когда Аскольд проходил по узкому переулку, под темными крышами высоких кирпичных домов, он услышал звон колокола. Он ещё не знал: в честь чего, но уже догадывался, что случилось нечто.
* * *
Все люди шли в одном направлении. И Аскольд пошел за ними. Он шел быстро, ускоряя шаг. Глухой, короткий звук его шагов терялся в десятках, а потом и сотнях шагов. Людей становилось больше с каждым кварталом. Шум толпы все быстрее нарастал…
Позже среди людей стало тесно, и тогда Аскольд приблизился к горным вратам. он протиснулся в первые ряды, с большой силой, наступил кому-то на ноги, кого-то пихнул. Ему зверски хотелось увидеть… И вот когда он попал в первые ряды он стал завороженно смотреть.
Улица шла прямо, спускаясь ниже, огибая сады, на краю которых располагался Бастион, в десятках кварталов ниже, но все равно он был выше врат, которые вели к дороге. Сама дорога огибала вершину, плавно входя, как бы, с боку, в место, откуда можно было уже спустится, крутой суженной дорогой к низинам. Та дорого петляла по склону.
Горные врата были двумя башнями, между которыми была арочная перемычка, арка служила вратами. Башни были толщиной в небольшой дом, высокие. Несколько окон-бойниц по кругу было в них. На их вершинах были округленные помещения, под крышей, конусообразной, приземистой. Внизу башню поддерживали мощные сваи. В два ряда дома шли по обе стороны улицы, не слишком богатые, но не портящие этот момент.
Несколько сотен солдат, порядочно измученных в тяжелой войне, шли счастливые. У кого-то не было ноги, руки, глаза, или кисти, кто-то хромал… кого-то несли на щите. Кто-то шел целый… таких было меньше. В основном было много раненых, калек… Но не так много осталось лежать в лесу… в траве, глазея в стволы деревьев стеклянными глазами, мертвыми. Их уже должно быть ели падальщики, или кто-то другой. Может изголодавшийся одинокий волк вдруг решил отведать мертвечины.
Те люди, заколотые,
Сотни избитых шли, а перед всей толпой. Один харизматичный, рослый командир, сотник, как понял Аскольд, вел за собой, на цепи, избитого, всего в крови, одетого в рванье, местами виднелась голая кожа, заросшего масляными жирными волосами, грязного варвара. Дикарь еле волочился. Его колени подкашивались, он шел лениво. Бессилие выражалось в нем, просто воплощалось своим ужасом. Он как живая боль и страдание. Лицо его говорило о желании умереть, в любой момент он мог бы просто упасть. Но его не будут бить до смерти. Он нужен живой. Иначе его бы не тащили так помпезно.
Даже не каждый горожанин догадывался кто он такой… и Аскольду было не слишком любопытно, кто этот лидер варваров. Варгес ведет тяжелую войну… и теперь главный враг великого города. Аскольд не чувствовал облегчения. Так как он не мог отделаться от мысли, что война в такую минуту может быть окончена…
* * *
Вечернее солнце бледно-красными лучами пыталось осветить город, многие дома из темных кирпичей. Варгес ликовал… многие жители собрались, в окружении величественных дворцов, перед бастионом. Из дверей которого вышел сам Маркус. Дворцы, казалось, также присутствовали на этом собрании… молчаливо наблюдая.
Солнце уже долго не садилось и люди начали переговариваться по этому поводу… казалось сам Архис остановил светило, чтобы дать людям насладится этим моментом. Толпа была самой разношерстной. Здесь были бедняки, нищеброды, богатые горожане, убийцы, воры, купцы, ремесленники, выжившие охотники, лесорубы, выжившие фермеры и скотоводы, которые бежали в город, услышав о насекомых… воины и офицеры также были здесь.
И сейчас было не важно, кто они, сколько их. Глаза просто пожирали Маркуса, который вошел на большую деревянную плаху, специально построенную, заранее, теперь уже известно, что для вражеского лидера. Все громко переговаривались до этого… но, когда он вышел. Наступила настолько внезапная и жуткая тишина. Никто не смел её нарушить.
Ближе даже было слышно, как стучат его сапоги. Маркус был красив и силен, харизматичен и умен. Его любили солдаты, горожане, фермеры. Он никого не давал в обиду… такого лидера ещё долго не будет среди людей. А пока он жив, и к тому же ещё молод… Люди буду счастливы жить под его началом, под его главой.
Он самодовольно обвел толпу взглядом. Тысячи глаз… все с надеждой. Властитель Варгеса поднял высоко подбородок и начал говорить:
"Война была для нас тяжелым испытанием. Мои верные люди, поданные, мои воины, я обращаюсь к вам, чтобы сказать. Что наконец-то — тяжелая война окончилась нашей победой. Мои храбрые солдаты ворвались ночью в лагерь врага. Они узнали, где он находится и ударили в его сердце. Лидер Северо-восточного табуна, чье имя — Ярлогар, был взят. Никто не ожидал нашего стремительного удара. Фаланга сомкнула ряды и колонной прошлась к лидерскому шатру, где он развлекался… Этот дикарь даже не верил в то, что такое возможно. Но теперь, для него будет уготовлена самая жуткая казнь, какую можно вообразить… никто в свете, что падает на ледник, не умирал настолько мучительной смертью.