Ледяной венец. Брак по принуждению
Шрифт:
— Госпожа! — взгляд Томаса просил меня остановиться. Он тянулся ко мне, будто хотел… обнять? А я все пятилась, извергая то, что накопилось.
— Можете бежать к своему хозяину, чтобы доложить!
Набирая скорость, я яростно неслась по галерее, срывая с портретов пыльные накинутые сверху ткани. Вот она, настоящая судьба каждой сенсарии! Забвение, накрытое куском тряпки. Забытие и прах!
— Стойте, — догонял Томас и пытался схватить меня за руки. — Вы должны рассказать мне о видениях. Как они к вам пришли?
—
— Эру я не докладываю, — он наконец дотянулся до меня и положил ладонь на предплечье, — госпожа. — Я дернулась чтобы он убрал руку и проследила за тем, как его взгляд задержался на стене.
Сначала я подумала, что это она. Мириам. Моя мама.
И, что именно поэтому Томас смотрел на прекрасно сохранившийся портрет, не моргая. Юная и красивая, легкая словно и не человек вовсе, девушка смотрела на нас с улыбкой. Густые волосы были украшены драгоценными бутонами цветов, белое одеяние, вызывающе прозрачное, подчеркивало золотистый загар. В ней все было изящно: то, как лежали на подлокотниках тонкие руки, как ниспадали до пола шелковистые волосы, как изображенные вокруг растения тянулись к ней… И даже залатанные после лезвия ножниц дыры ничего не портили.
Я вдруг поняла, что вспомнила это изображение… Его изрезали во вторую очередь! И это не Мириам.
На стене справа оставался один единственный, все еще завешанный портрет. Тот самый, что принял на себя все отчаяние загнанной в угол, ни в чем неповинной девушки.
— Ваша прародительница… — заполнив тишину, произнес Томас, имея в виду портрет моей… бабушки. — Как и все они.
И ведь у каждой сенсарии был мужчина, кандидат, отец новой, будущей Матери. Все они когда-то были на моем месте… Мучала ли их такая участь? Радовала?
Может и я, случись мне вырасти в стенах этого замка, приняла бы такую миссию…
Осторожно сняла полотно с портрета и положила ткань на пол, оттягивая тот момент, когда наконец взгляну на нее.
А ведь Мириам точно не была той, кто смирился. Покорных женщин не принуждают! Не поступают с ними так, как Эр Лихх поступил с ней.
Портрет был сильно испорчен. Порезанный, но зашитый холст бугрился. Где-то поверх стежков была нанесена краска — видимо, чтобы сохранить целостность изображения.
Среди цветов преобладали темные оттенки. Никаких деревьев, растений, цветов, среди которых красовались другие сенсарии. И надето на ней было не белое — традиционное для таких, как она и я, платье, а одеяние цвета серебра. Ни о какой манящей позе речи тоже не шло.
Она сидела на троне ровно, с гордо выпрямленной спиной. Небеса, как я хотела увидеть ее взгляд и почувствовать силу, которую он источал. Но лица на портрете не было, потому что каждый его миллиметр был исполосован следами ножниц.
Я подняла с земли ткань,
— Теперь Томас, как и обещали, покажите мне, где она похоронена.
Моя просьба донеслась до мужчины, когда он неспеша притрушивал настенные лампы. Градоначальник посмотрел на меня, так ничего и не ответив, но об отступлении не могло быть и речи. Поэтому, стоило ему затушить последнюю лампу у самого дальнего портрета, я требовательно повторила свою просьбу.
— Не думаю, что это хорошая идея, госпожа, — бесцветно ответил Томас.
— Вы передумали? — разочарованно уставилась на него я. — В чем дело?
— Видения, — только и ответил он, снова возвращаясь к теме. — Вы понимаете, кто вам их послал?
— Это не важно! Главное, что я знаю правду.
— Юная госпожа, — громко выдохнул мужчина. — Их для вас оставила Мириам.
Мир вдруг замер, вместе с ним и время… Остались только я и Томас в галерее сенсарий.
— Повторите, — хрипло потребовала я.
— Воспоминания для вас оставила Мириам. По крайней мере, насколько мне известно, таково было ее намерение.
Как воспоминания моей матери могли оказаться на дне миррора? В черных водах? Откуда лунные кристаллы появились на Ледяном Утесе и под водой у берега?
— Не может быть! — как же я хотела уличить Томаса в обмане. — Камни показывали мне не только ее жизнь, но и другого человека. Вы не знаете, что говорите! Она никак не может быть связана с…
Миррором. Не может и точка!
— Лунные кристаллы? — не пропустил моей ошибки Томас, и, кажется был рад узнать откуда я получила чужие воспоминания. — Вы всё видели через них? Ведь так?
— Сказки о перворожденных не имеют в реальности никакого отношения! — блефовала я.
— Это не сказки, — надавил мужчина, выглядящий так, будто совершенно не собирался отступать. И так напомнил этим мотта. — Кристаллы Лунной горы, а их огромное множество, находятся во всех Трех Мирах, госпожа. И являют они себя только по желанию матери, по ее велению!
— Складно говорите, советник! — подошла вплотную к нему я. — Только вы, кажется, невнимательно слушали. В видениях было куда больше, чем просто отрывки из ее жизни. Так что ваша версия распадается на глазах.
— Теон Рейн?
— Что Теон Рейн? — от жуткого предчувствия сердце испуганно забилось прямо в горле.
— В кристаллах вы видели его прошлое, ведь так?
— Нет, не так, — одним Небесам известно, как мне удалось прозвучать настолько убедительно. — А для градоначальника, который когда-то был всего-то стражем сенсарии, у вас весьма богатые знания. Отведите меня к ней.