Ледяной
Шрифт:
— Этого не может быть! Скажите, что это всего лишь очень жестокая шутка. Мы только-только решили отвести глодателей в Кровавый Дозор и спасти от голодной смерти. Да, они действительно умирают первыми.
Эдме с Фаоланом прижались друг к другу. Дэрли и Мхайри держались в отдалении, не решаясь подойти к трупу. Волкам Стражи надо было выплеснуть горе, и свидетели им сейчас не нужны.
— Первый знак голода, — прошептал Фаолан.
Когда все четверо окружили труп глодателя, в глаза им бросилась странная деталь. Тирлач лежал, прижав голову к снегу, но это не была обычная поза покорности, какую нужно принимать при обращении к вышестоящему волку.
— Как
— Прислушивается к земле, скрытой под снегом и льдом, — сказал Фаолан, не сводя глаз с выпирающих из-под шкуры костей.
— Но что он надеялся услышать? Он же без ушей, — сказала Дэрли.
Стражи оглянулись на сестер, которых, похоже, смутило такое внимание. Как они, выросшие в стае и не имевшие никаких уродств, могли понять, что значит жить без уха, без глаза или с кривой лапой? Недостатки глодателей часто оборачивались их преимуществами. Разве сам фенго не сказал на гаддерглоде, что единственный глаз Эдме помог ей найти дорогу и руководил ею, как дух из Пещеры Душ? А Фаолан, несмотря на кривоватую лапу, бегал быстрее и прыгал выше любого другого волка. И Тирлач не был исключением. Несмотря на отсутствие ушей, он всегда слышал разговоры других волков, особенно те, что не предназначались для глодателей. Оставалось только догадываться, что он услышал на этот раз. И услышал ли?
— Нам лучше двигаться дальше, — нерешительно заметила Дэрли.
Эдме посмотрела на Фаолана.
— Нет, еще чуть-чуть задержимся.
Молодые стражи припали к покрытой снегом земле и склонились перед трупом своего погибшего товарища в позе покорности. Их движения были невероятно красивы и грациозны. А затем они завыли, да так печально, что из глаз Мхайри и Дэрли потекли слезы.
Утихнут бураны и вьюги, Восстанешь из снежных оков, На радость друзьям и подругам Помчишься в пещеру из снов. Холодную даль озаряет Серебряным светом луна, И эхом твой клич повторяет Небесному волку она. Не слышно ни стонов, ни жалоб, Лишь сердце бьется в груди. Невзгоды, обиды, печали — Осталось всё позади. Там встретят тебя как родного, Как равного знатным сынам Извечного клана, но снова Грустить останется нам.— Где вы выучили такую прекрасную песню? — спросила Мхайри.
Теперь смутились Фаолан с Эдме. Они переглянулись, не зная, что сказать.
— Она… она, — замялась маленькая волчица. — Она просто пришла нам на ум.
Фаолан снова взглянул на труп Тирлача.
— А теперь нам действительно лучше продолжить путь. У бедняг осталось не так уж много времени.
Тут на занесенном снегом холме выросла еще одна фигура. Холодный воздух разрезало криком:
— Фаолан!
В душе Фаолана пробудилась надежда, как пробуждаются ростки травы в луну Новых рогов. Голос кричавшего отличался такой музыкальностью, какой не было ни у кого из членов кланов. Страж знал, что этот голос может принадлежать только одному волку — Свистуну.
Глава
Свистун
Свистун выглядел едва ли не более тощим, чем Тирлач, если такое вообще было возможно. Сквозь проплешину на бедре выпирала кость. Увидев, что друзья его заметили, глодатель упал и забился в приступе. Четыре волка оттащили его почти безжизненное тело в небольшую нору, которая, должно быть, когда-то служила логовом волчице с щенками. Эдме нашла в ней выводок мышей, быстро с ними разделалась, разорвала на кусочки и попыталась накормить ими Свистуна, пока Фаолан гонялся за зайцем.
— Это просто чудо! — воскликнула Эдме, когда напарник вернулся.
— Где ты его нашел? — спросила Дэрли. — Первый заяц за несколько дней!
— Думаю, его послал нам великий Люпус, — ответил Фаолан и положил зайца на землю.
— Пусть выпьет кровь, — сказала Мхайри. — Его жизненная артерия еще не перерезана?
— Нет, я просто свернул ему шею.
— Хорошо. И мама нас так же учила.
Мхайри ловко проткнула клыком еще бившуюся артерию, из которой фонтанчиком пошла кровь, и прижала зайца к пасти Свистуна.
— Теперь, когда сердце добычи остановилось, ее жизнь должна перейти в кровь волка, — сказала Дэрли.
Крови зайца хватило ненадолго, но затея сработала. Свистун открыл глаза, моргнул раз-другой, а затем заговорил прерывистым свистящим шепотом:
— Фаолан, помнишь оленя, которого мы загнали во время нашего знакомства?
— Конечно помню, друг мой.
— Как ты набросился на него… А я тогда тоже был очень голоден.
Голос Свистуна не переставал поражать Фаолана. Когда тот разговаривал как обычно, из пасти доносились хрип и свист, зато его вой превращался в мелодию, которой позавидовали бы талантливейшие из скрилинов.
— Ничего не говори, Свистун. Береги силы.
— Поешь мяса, — предложила Дэрли.
— Значит, такой вот у нас теперь ритуал покорности, — прохрипел глодатель. Фаолан с Эдме переглянулись и закатили глаза. В этом был весь Свистун. Каким-то образом ему удавалось во всем находить мрачный юмор. Это был его способ пережить самые суровые испытания.
— Я думаю, что сейчас не время вспоминать о ритуале покорности, — сказала Мхайри. — Мы все теперь глодатели, нравится это кому-то или нет.
Фаолан, Эдме и Свистун с любопытством посмотрели на нее.
— Что ты хочешь этим сказать, Мхайри? — спросила Эдме.
— Я знаю, — вмешалась Дэрли, не дожидаясь ответа сестры. — Мы слышали и видели, как МакДунканы спорили друг с другом в гаддерхиле. Порядка больше нет. Кланы распадаются. Каждый теперь сам за себя. Или, по крайней мере, к этому всё идет.
— Но какой-то порядок соблюдать нужно, иначе мы все погибнем, — сказала Эдме.
— Что касается глодателей, то, думаю, на эти правила пока можно не обращать внимания, — сказал Свистун сонным голосом.
— Конечно, — согласилась Мхайри. Обведя взглядом всех спутников, она негромко продолжила: — Может, нам стоит создать собственный клан…
— Ты забыла, что до сих пор существует Стража Кольца Священных вулканов, — перебил ее Фаолан. — И мы действуем по приказу фенго. У нас задание — найти Кровавый Дозор. Убедиться в том, что он действительно патрулирует границы кланов. По возможности укрепить его.
— Кровавый Дозор, — эти слова, по-видимому, приободрили Свистуна. — Вы знаете Тамсен? Ее послали в Кровавый Дозор более луны тому назад. А мне поручили ее отыскать. Сначала я думал, что вышел на ее след, но потом учуял другой.