Ледяные крылья
Шрифт:
Витор похлопал по плечу Эгорда.
– Куда уж мне!
– ухмыльнулся тот.
– Милита давно придумывает рецепты сама, а на меня ссылается для страховки.
Троица углубилась в рыночные дебри, настоящее болото для внимания. И денег. Народу было как пузырей в кипятке, бурлили, растекались кто куда, за всеми не уследить, красок больше чем на маскараде, льстивые торговцы-ораторы и придирчивые покупатели воевали за выгоду в шумной веселой тесноте. Милита жадно рассматривала прилавки, Витор любовался Милитой, а взгляд Эгорда отлавливал воров, здесь их благодатный оазис.
Проходили мимо палатки с тканями.
Палатку стерегли гноллы-наемники, четверо, по одному на каждый угол. В узорчатых кожаных доспехах, завернутые в синие складчатые накидки, на макушках тоже тюрбаны, синие как тучки, из них торчали высокие треугольники ушей, блестели золотые серьги, за поясами висели в ножнах крест-накрест сабли. Согнутые спины и колени покачивались, хвосты неспешно виляли, гноллы оглядывались, косились, скалились, сверкали рядами влажных зубных кинжалов, словом - бдели. Один, со шрамом через морду, делал это более сдержанно, без лишних телодвижений, другой, самый молодой, разглядывал свои лапы, голова была озадаченно наклонена вбок. Шерсть гноллов была на редкость ухоженной, шелковистой, будто людей-псов полдня купали в пенной от мыла воде, а затем ровняли гребешками. Для гноллов опрятность совсем уж не привычна. Купец расщедрился не только на снаряжение и одежду, но и позаботился о гигиене стражей, чтобы не портили товарный вид.
Милита изучала прилавок мясной лавочки, кулачки упирались в бока, носик и прищуренный взор плыли вдоль свежего багрового товара. Толстый торговец-мясник в окровавленном фартуке дирижировал тесаком, нахваливал горки мясных деликатесов, мол, все самое свежее, только что с убоя. Милита ткнула пальчиком на бордовую горку.
– Сколько?
– спросила требовательно.
– Пять серебра, - ответил торговец так, будто хвастался дешевизной.
– Сколько-сколько?!
– Пять!
– Грабеж средь бела дня!
– Печень молодой гидры, леди! А вы как хотели? Для такого лакомства пять серебра - можно сказать, даром...
– Да уже видела за три серебра, пойду лучше туда...
Милита развернулась.
– Стойте-стойте-стойте, леди! Четыре!
– Вот еще... Буду я переплачивать серебряный, когда рядом за три...
– Там наверняка обман, леди! Три серебра за печень гидры - чепуха! Вымазали чем-нибудь для вида, для запаха, или морок наложили, и впаривают!
– Три серебра и десять медных. Больше не дам.
– Хорошо! Для такой красивой леди...
Милита вновь обернулась к прилавку, важно следила, как мясник заворачивал одну из печенок в бежевую бумагу.
Витор и Эгорд наблюдали чуть поодаль, у первого руки покоились на боках, у второго - на груди, плащи колыхались от пестрых людских потоков, хотя встречались не только люди. Витор наблюдал на любимой с умилением.
– Моя школа!
– сказал довольно.
Эгорд покивал. Когда девочка в сопровождении воинов пришла на рынок впервые, не то что заговорить - в лицо торговца посмотреть не решалась,
Эгорд нахмурился.
– Витор, глянь ниже...
Рядом с Милитой крутился низкий тип в рваном сером плаще, лица не было видно под капюшоном, тип смотрел в другую сторону. Пока девушка наблюдала за действиями мясника, у ее пояса сверкнула звездочка, мешочек с деньгами упал в ладонь типа, он поспешил затеряться в толпе.
– Вот же Ямор дери!
Витор побежал в ту сторону.
Эгорд заострил внимание на мягких башмаках вора, пальцы прищелкнули. Похожий на тень силуэт почти растворился в живом лесу, но его ноги вдруг пристыли к мостовой, тип нелепо зашатался, изогнулся, руки махали, пытались удержать равновесие. Помог Витор: перчатка впилась в запястье ручонки, что держала мешочек с добычей, вор взвыл, толпа мгновенно отпрянула, вокруг Витора и пойманного на горячем образовался кружок пустоты, взгляды устремились в эпицентр.
Ноги вора были прикованы к мостовой ледяными наростами, белый с голубыми прожилками лед источал морозный пар.
Неудачник выл сквозь зубы.
– Холодно!
– Ничего, сейчас нагрею, крыса!
– прорычал Витор.
– Будет жарко как в заднице демона!
Витор отнял мешочек с деньгами, поспешил к Милите. Та побелела от ужаса, когда обнаружила на поясе лишь обрезок веревочки, хотела от стыда провалиться, мясник вдавливал ее в землю тяжелым взглядом, мол, где деньги, соплячка, время мое тратишь, а товар пропадает!.. Но Витор появился рядом, вместе заплатили.
Эгорд подошел к вору, тот попытался вырваться из ледяных оков, но это привело к потере равновесия, вор успокоился. Эгорд сдернул с него капюшон.
– Опять ты, Таракан.
На ледяного мага снизу вверх испуганно смотрели глазенки с красными сеточками, под одним зрел, как слива, синяк, приплюснутый нос нервно принюхивался, шевелились бурые усики.
– Я же предупреждал, чтобы духу твоего в Старге не было, а ты...
– Я... я... меня заставили, господин Эгорд!
– взмолился вор по кличке Таракан.
– Не лги.
– Я не хотел! Это... это... само!..
– Ну да, само в руку прилетело, - вздохнул Эгорд.
Толпа расступилась, на свободный пятачок вырвались двое стражников в доспехах, на Таракана и Эгорда уставились стальные клювы алебард.
– Что здесь творится?!
– громыхнул здоровенный усатый стражник.
– Почему...
– начал было второй, худощавый, с мальчишеским лицом, но, увидев Эгорда, осекся.
– Господин Эгорд!
Алебарда встала смирно, стражник поклонился.
– Ты чего?
– сердито спросил первый.
Но второй пихнул его налокотником в панцирь, бухнула сталь.
– Тише ты!.. Это осветленный... О, господин Витор!
Поклон в сторону подошедшего Витора, рядом ютилась Милита, дух девушки был надломлен кражей, держался на уверенности возлюбленного.
Эгорд и Витор принялись растолковывать, что этот вот тип украл у девушки кошелек, а они поймали. Эгорд приказал ледяным оковам разрушиться, но теперь Таракана удерживала за шиворот могучая рука мага. Усатый страж был настроен враждебно, мол, еще надо разобраться, кто у кого украл, а моложавый подталкивал напарника, наступал на ногу, что отдавалось громом на все прилавочное русло.