Легальная дурь

Казанцев Кирилл

Подкатил поезд. Вокзал заполнился новыми людьми, шумом, холодным воздухом. Бубнили что-то динамики под потолком. Ощущение всеобщего бедлама, хаоса и безнадежности усиливалось. Парфенову вдруг захотелось бросить все и засесть часа на полтора в ресторане вокзала – принять как следует на грудь и забыть про свои заботы, про свою возню и свое одиночество.

Но тут как раз появился курьер. Коренастый бородатый мужик в кепке с меховыми наушниками и в толстой кожаной куртке с меховыми отворотами деловито подошел к ячейке 66 и с ходу принялся набирать шифр. В левой руке он держал довольно облезлый чемоданчик. Парфенов внимательно присматривался к его фигуре, смоляной круглой бородке, серому лицу, закрытому растительностью и тенью от козырька

кепки, и никак не мог понять, что в этом человеке его настораживает. На первый взгляд, этот тип был ему не знаком, и в то же время что-то узнаваемое прочитывалось в его скупых движениях, в наклоне головы, в манере ходить. Парфенов пытался вспомнить, где он мог его видеть, но курьер уже извлек из ячейки обычный полиэтиленовый пакет, красный с белыми буквами, а взамен него положил в камеру чемоданчик. Затем он быстро захлопнул дверцу, смешал цифры на замке и скорым шагом двинулся к выходу. По сторонам он оглядывался, но так незаметно, что обратил на это внимание один Парфенов. Впрочем, он-то был уверен, что Чек его не вычислит. Если только Веснин заблаговременно не предупредил его. Но тогда это будет уже совсем другая история.

Уже не заботясь о ячейке и Дронове, Парфенов быстро вышел из здания вокзала следом за Чеком и, держа дистанцию метров десять, двинулся следом за ним. Идти пришлось недалеко. На ближайшей остановке Чек сел в автобус и занял место у окна, положив на колени красный пакет – ни дать ни взять скромный работяга, возвращающийся домой с работы.

Парфенову сидячее место не досталось. Он притулился на задней площадке, исподволь поглядывая на кепку с меховыми наушниками. За окнами автобуса проплывали темные улицы города, кое-где подсвеченные не слишком яркими фонарями. Автобус все больше удалялся от центра города, а Чек не выказывал намерения выходить ни на одной из остановок. Вел он себя совсем не как приезжий и даже в окно не косился, что было бы естественно для чужака. Похоже, он хорошо знал маршрут. Парфенов опять стал вспоминать, где он мог видеть человека, похожего повадками на Чека, но у него ничего не получалось. Память его подводила раз за разом. Капитана так и подмывало позвонить Дронову и узнать, как у того обстоят дела, но он никак не мог решиться. В автобусе было шумно, а повышать голос и привлекать к себе внимание Парфенову не хотелось.

Но скоро его стало охватывать беспокойство. Автобус давно миновал более или менее приличные районы и катил теперь среди мрачноватых новостроек все ближе и ближе к городской черте. Здесь было совсем мало реклам, мало машин и почти отсутствовали пешеходы. Все жители предусмотрительно заперлись в своих клетках, чтобы скоротать еще одну холодную ночь. Гость из Махачкалы, похоже, тоже собирался ночевать здесь, на краю города.

Парфенов затосковал. Автобусное движение по вечерам было не слишком оживленным, да и с такси в этом районе имелись проблемы. Если по каким-то причинам слежка за Чеком кончится ничем, это будет двойное невезение. Застревать в этой дыре капитану совсем не хотелось. А то, что неудача возможна, Парфенову начинало видеться все отчетливее. Район не его, время позднее, и вообще, не исключалось, что курьер просто едет к знакомой бабе, у которой решил провести ночь. Иначе откуда такое спокойствие, даже безразличие и такой странный маршрут. Автобус подходил к конечной остановке. Здесь город кончался. Дальше начинался пустырь, а за ним – городская свалка, на которой громоздились горы мусора. Иногда там находили человеческие трупы.

Мысль эта не понравилась Парфенову. Он опять подумал о Дронове. На задней площадке стало просторнее, и он отошел к заднему окну, давая понять окружающим, что внутри автобуса его никто и ничто не интересует. Строго говоря, все было наоборот, и его меньше всего интересовало происходящее снаружи, но только до той минуты, как он выглянул в окно. В этот момент его словно обдало кипятком, потому что там он увидел плетущийся

за автобусом синий «Опель». Произошло это, когда автобус сбавил скорость на перекрестке, а притормозивший вслед за ним «Опель» попал в полосу света от уличного фонаря. Продолжалось это всего несколько секунд. Но их хватило, чтобы рассмотреть машину.

Разумеется, это необязательно должен был быть «Опель» Веснина, но для сегодняшнего вечера такое совпадение было бы чрезмерным. В голове у Парфенова тут же возникла еще не слишком ясная, но вполне различимая картина. А что если Веснин действительно едет за ним? И каковы же в таком случае его намерения?

Времени на размышления оставалось не так уж много – автобус подкатывал уже к конечной остановке. За освещенной площадкой с покосившимся навесом от дождя простиралась темная пустыня, иногда прорезаемая лучами света, – это по шоссе прочь от города ехали автомобили. Справа от дороги дымилась свалка.

Автобус с визгом затормозил, распахнул дверцы, и последние пассажиры высыпали на улицу. Большая часть, подняв воротники, устремилась к ближайшему ярко освещенному девятиэтажному дому. Там их дожидались домочадцы, горячий ужин, горячий чай, а то что-нибудь и покрепче. Парфенов представил себе счастливую семейную картинку, проглотил слюну и выбрался из автобуса на мерзлую землю. Курьер вышел раньше, но возле фонаря как будто замешкался – капитану показалось, что сделано это было намеренно, и только ради него. Таким образом, картина приобретала все более четкие контуры. Он собирался пасти курьера, но на самом деле пасли его!

Парфенов знал, что торговцы наркотиками плохие люди, но подлое коварство Синего привело его в бешенство. Вот, значит, как эта подлюга отплатила ему за доброту! Парился бы сейчас на нарах в переполненной камере, дышал бы ароматами параши, жрал бы баланду – может быть, тогда бы осознал, какую глупость он сейчас совершает. Хотя нет, опомнился капитан, – если бы Синий сейчас сидел, то и глупости никакой бы не совершил. Зато и Парфенову никакой выгоды не было бы. Хотя какая сейчас ему выгода? Та, что его хотят кокнуть на краю города и выбросить труп на свалку? Просто классический вариант!

Парфенов оглянулся. «Опель», ехавший за автобусом, исчез. То ли предусмотрительно отстал, погасив огни, то ли свернул к дому. «Черт его знает, – сердито подумал Парфенов, – может, человек действительно домой ехал, а я тут накрутил не знаю чего… Нервишки тоже не железные, сдают потихоньку…»

И тут он наконец вспомнил, что за Весниным должен следить Дронов и со всеми сомнениями нужно обращаться к нему. Парфенов посмотрел, где курьер. Чек прикуривал на ветру, медленно удаляясь в сторону шоссе. Капитан зашел за будку, спрятался в тени и достал телефон.

– Дронов, ты где? – негромко спросил он, услышав в трубке голос товарища.

– Да я почти до свалки доехал, Алексей Сергеевич, – озабоченно сказал невидимый Михаил. – Этот хрен как чемодан забрал, так сразу рванул по автобусному маршруту № 17 и так и ехал практически до конца. Теперь вот встал метрах в пятидесяти от конечной и не выходит. Что делать-то?

– Он тебя не заметил?

– По-моему, нет. Во всяком случае, оторваться не пытался. Что затевает, непонятно. Может, ждет кого?

– Меня он ждет, – сказал Парфенов. – Я ведь тоже здесь, у свалки. Объяснения потом. Я иду за курьером в сторону шоссе. Подозреваю, что Синий именно этого ждет. Глаз с него не спускай, понял?

– Понял, – ошарашенно ответил Дронов.

Парфенов бросил телефон в карман и, сгорбившись, зашагал в ту сторону, где двигалась неясная тень курьера. Теперь капитан спешил, и расстояние между ними быстро сокращалось. Чек шел размашисто, точно на параде, помахивая пакетом, и выглядел очень странно на фоне пустынного вечернего шоссе. У Парфенова уже не оставалось сомнений, что эти двое валяют дурака только с одной целью – заманить его в ловушку. У них это почти получилось, но они не все предусмотрели.