Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
— А! — сказал Кадахи и подлил себе пива из бутылки. — Вы, ребята, не желаете выпить или закусить?
— Нет, спасибо, — поблагодарил Клинг.
— Слишком рано для вас?
— На работе не положено, — объяснил Карелла.
— Эх, если бы мне платили по пять центов за каждого полицейского, которому не положено пить, а он все равно заходит ко мне и принимает по три порции! Особенно зимой.
— М-да, — только и сказал Карелла.
— А зачем вам понадобился Уолли? Он что-то натворил?
— Не исключено.
— Вы нам не дадите знать, если он появится? — спросил Клинг.
— Почему
— Убил кое-кого.
Кадахи присвистнул и снова отхлебнул пива.
— Вы когда-нибудь видели его с оружием? — спросил Клинг.
— Нет.
— На работе он не носит ничего такого?
— Нет.
— Мы имеем в виду «Айвер Джонсон» двадцать второго калибра, — пояснил Карелла.
— Я как-нибудь отличу «Айвер Джонсон» двадцать второго калибра от «паккарда» выпуска тридцать седьмого года, — хмыкнул Кадахи. — Он что, из этой пушки стрелял?
— Нет, — сказал Карелла и нахмурился.
— И когда он отличился?
— В ночь на субботу.
— После того, как ушел отсюда?
— Похоже.
— Он не мог ничего такого сделать, — отрезал Кадахи. — Если, конечно, она его в это не впутала.
— Кто?
— Эта девка.
— Какая девка?
— Он ушел отсюда в пятницу с какой-то девкой.
— Кто такая?
— Не знаю. Но я ее видел здесь и раньше. Она иногда приезжала за ним в желтом «бьюике».
— Как она выглядит?
— Хорошенький помидорчик, — сказал Кадахи. — Рыжие волосы, зеленые глаза, все на месте.
— Говорите, он ушел с ней в ночь с пятницы на субботу?
— Да.
— В два часа?
— Так точно.
— Она была в «бьюике»?
— Да, она всегда ездит в этой желтой подводной лодке.
— Дамаск не сказал, куда они собираются?
— Куда бы вы поехали с хорошенькой девицей в два часа ночи? — осклабился Кадахи.
До Южной Второй сыщики добрались за сорок две минуты. Они ехали спокойно, не превышая скорости, а затем внесли поправку на слабое движение в два часа ночи и вычли десять минут. Это означало, что Дамаску и его рыжеволосой подруге потребовалось около получаса, чтобы доехать от «Уютного уголка» до его квартиры. Если они отправились именно туда, то должны были приехать примерно в половине третьего. Правда, не исключено, что они направились к рыжеволосой. А может, сразу поехали к Лейденам, где Дамаск выстрелил четыре раза — по два в каждого из супругов, а девица стояла и смотрела. Это выглядело не очень правдоподобно, но Карелла и Клинг были опытными полицейскими и знали, что, когда дело касается убийства, ничего неправдоподобного быть не может.
Генри Янси как сквозь землю провалился. Они поднялись на третий этаж и постучали в квартиру 33.
— Кто там? — раздался женский голос.
— Полиция.
— Дьявол! — выругалась женщина.
Детективы ждали у запертой двери. Затем послышались шаги, звякнула цепочка, щелкнул замок. Дверь открыла женщина лет сорока, на голове у нее были бигуди, а сверху наброшен платок. Она была в переднике и в руке держала деревянную ложку.
— Что случилось? — спросила она. — Я готовлю ужин.
Карелла показал ей значок и сказал:
— С вашего разрешения мы зададим вам несколько вопросов.
— А что случилось?
— Вы были дома ночью в пятницу?
— Да. И я, и муж. Так что, если где-то что-то стряслось, мы к этому отношения не имеем.
— В половине третьего вы спали?
— Да.
— Вы не слышали, кто-нибудь проходил по лестничной площадке?
— Говорю вам: мы спали.
— И ничего не слышали?
— А вы слышите, что происходит вокруг, когда спите? — спросила женщина.
— Благодарю вас, — сказал Карелла, и женщина захлопнула дверь.
— Не могу взять в толк, зачем он покупал ружье, если у него в шкафу был револьвер, — задумчиво произнес Карелла.
— Я многого тут не могу взять в толк, — ответил Клинг. — Зайдем в тридцать вторую.
Женщина из этой квартиры сообщила им, что в пятницу вечером ходила на собрание «Американского легиона» и вернулась с мужем домой в половине четвертого. Ничего подозрительного она не заметила.
— Вы вообще ничего не слышали? — спросил Карелла.
— Ровным счетом ничего.
— А обычно вы слышите, что творится у соседей?
— Ну, стены-то довольно тонкие.
— Как, по-вашему, туда никто не входил?
— В каком смысле? Что, их ограбили? У нас в доме недавно обокрали несколько квартир.
— Нет, никого не ограбили, — сказал Карелла. — Просто мы пытаемся узнать, был ли в ночь на субботу Уолтер Дамаск у себя или нет.
— Не был, — ответила женщина.
— Откуда вы знаете?.
— Я видела его внизу, возле дома.
— И что же он там делал?
— Садился в желтый автомобиль.
Они снова поехали в центр — такой уж сегодня выдался день — и установили, что добраться от Южной Второй до квартиры Лейденов на Саут-Энджелс-стрит можно минут за двадцать (опять-таки если сделать десятиминутную поправку на ночное движение). Это означало, что Дамаск мог выехать от своего дома примерно в половине четвертого (проведя час в обществе загадочной рыжеволосой девицы) и приехать к Лейденам без двадцати четыре. Если добавить пять минут на езду в лифте или подъем на третий этаж на своих двоих, можно считать, что убийство произошло в три сорок пять. Глубокой ночью кто-то четырежды выстрелил из ружья, и ни одному из жильцов не пришло в голову заявить об этом в полицию!
Тут было о чем подумать.
Было уже полвосьмого, и оба сыщика сильно устали. Они решили, что раздумья можно отложить до утра. Карелла позвонил в следственный отдел и сообщил, что они заканчивают смену. Детектив Мейер Мейер, дежуривший у телефона, сказал на это: «Короткая сегодня смена». Впрочем, так он говорил всегда, независимо от того, кто во сколько звонил, чтобы сообщить, что заканчивает работу.
Его работа только начиналась.
Дело в том, что зарезали женщину.
Никакой пикантности, никакой эротики. Просто в грудь ей вонзили хлебный нож — самое заурядное убийство. Нападавший, судя по всему, наносил удар снизу вверх, а не сверху вниз, потому что нож был воткнут под левую грудь. Пол кухни был в крови, женщина лежала у раковины в осколках битой посуды. Похоже, убийца напал на нее в тот момент, когда она мыла тарелки. В общем, заурядное убийство, из тех, что случаются вечером в понедельник.