Легенда бесконечности
Шрифт:
— Зачем ты это сделал? — Посмотрев в его глаза, спросила Моника. В ответ на свой вопрос она получила молчание. Девушка с осторожностью встала с кровати и посмотрела Леону прямо в глаза, в эти глаза она смотрела долго, в комнате стояла гробовая тишина, следом за этой тишиной последовала громкая пощечина в сторону Леона. — Видеть тебя не хочу, ты противен мне. Тьфу! — с ненавистью плюнув. — Уходи, я не хочу тебя! Не хочу быть с тобой! Рядом не могу с тобой находиться! Как ты мог так сделать? А? И как ты вообще мог так со мной поступить, скрыв всё это от меня?
Все это время Леон молча выслушивал высказывания Моники, наблюдая за ней. Но последние слова вывели его из себя, он подошел еще ближе к ней, прижав к шкафу, схватив рукой за лицо.
— А теперь слушай меня, дорогая. Я вижу всё. Когда ты смотришь мне в глаза и говоришь, что любишь, это не так! Ты до сих пор любишь его! Если я еще раз увижу этот огонь в твоих глазах, я убью его.
— Я не по своей воле с тобой! Ты и сам это знаешь! Я пытаюсь, но…
— Но? Не придумывай отговорки, не надо. Я знаю, почему ты бросила его. — С ухмылкой на лице сказал он. — Он убил человека, а теперь подумай, кто из нас хуже. Я бы тоже мог убить его, выстрелив ему прямо в голову. Но я могу это сделать в следующий раз.
— Ты хуже. Я сейчас смотрю на тебя, и напротив меня стоит совсем другой человек. Чужой человек.
— Отдыхай, дорогая. — Поцеловав её в лоб, он покинул комнату.
— Противный!
«Слава богу», — подумав, она про себя, он ушел. Моника направилась в сторону кровати, сев на нее, в ее мыслях стала прокручиваться картина того дня, новости, отравление и кома. От этой мысли она начала задыхаться, нехватка воздуха подступила к ее горлу. Чтобы подать хоть какой-то знак, рядом не было телефона. Моника начала стучать громко по тумбочке, которая стояла рядом с кроватью. Леон неожиданно вошел в комнату и увидел, как Монике плохо, обессиленная девушка рухнула на пол рядом с кроватью, потеряв сознание.
Леон, подняв девушку на руки, уложил ее на кровать, сделав ей укол, чтобы та пришла в чувство.
— Любимая моя. — Рассматривая её, произнес он шепотом.
Девушка начала приходить в себя, её глаза заморгали, и первое, что она перед собой увидела, это его. Да, того самого, которого и видеть не хотела.
— Уф, боже, за что ты так со мной, за какие грехи ты меня наказываешь? Что ты тут делаешь? Выйди!
— Вообще-то, если бы я не вошел в эту комнату снова, то сердечко бы твое давно уже остановилось, дорогая.
— Я устала. Я правда устала, очень. После этих слов по щекам девушки потекли слезы.
— Моника, я…
— Откажись от меня, Леон. Ты не будешь счастлив со мной, я не могу его забыть! — Смотря ему в глаза, говорила она.
— Я в тебя влюблен с самого детства. Влюблен и всегда буду любить тебя, это будет так и не изменится! Если ты не примешь мою любовь и будешь отдаляться от меня, я сделаю такие вещи, что тебе
— Ты совсем сошел с ума…
— Я давно сошел с ума, как только повстречал тебя.
Глава 9
Я ненавижу
Время шло, две тысячи двадцать второй год. Адам Имерети Малик уже почти как пять лет в коме, враги ликовали. Лишь только семья Имерети Малик ждала и верила в то, что он проснется. Далия день и ночь молилась о сыне, чтобы он очнулся, пришел в чувство. Женщина хотела увидеть сына, стоящего перед ней, сына, который, раскрыв объятия, будет говорить: «Ну же, мама, иди ко мне». Как только она вспоминала прошлое, как Адам стоял перед ней, улыбаясь, её сердце сжималось от боли. Айла узнала всё о Леоне и кто такой Лави, Лави оказался Леоном, что еще больше причинило ей боль от всего происходящего. Даже узнала то, что в тот день он нанял людей, чтобы убить Айлу.
Малик никого не впускал в комнату к сыну, даже жену и дочь. Странно, спросите вы: «Он что, сошел с ума?» «Глупость какая-то». Отец каждый день находился рядом с сыном в комнате, врачи не покидали дом, для них Малик организовал отдельные комнаты в доме.
Пять лет пролетели незаметно, даже сами доктора потеряли веру в то, что он проснется, но не говорили об этом Малику. Они знали, что эти слова могут разозлить его, и он убьет их. Имерети Малик ничего не хочет слышать о смерти сына. Для него он жив и будет жить, просто сейчас он спит…
Утро июля месяца
Имерети Малик встретил в саду, в память о любимой, опустошив бутылку красного вина. Подойдя к кусту роз и сорвав одну из них, в ответ на это шипы роз укололи его.
— Ладно тебе, Лана, я унесу это в комнату нашему сыну. Я больше не буду срывать ничего в твоем саду.
Это для Адама. Для моего Льва мой Адам… По его щекам потекли слезы.
В доме царила тишина, единственный, кто нарушил её сегодня, был Адам. Медсестра с криками прибежала в сад к Малику.
— Малик! Господин Имерети Малик! Адам! Адам! Он проснулся!
Смахнув слезы, он обернулся, и напротив него уже стояла медсестра.
— Ну и что же мы тогда тут стоим, дочка, скорее идем к моему сыну!
Мужчина в спешке поднялся в комнату к сыну.
В которой раньше его оказались Далия и Айла. Они уже стояли около его кровати, держа парня за руку.
Адам, подняв свои тяжелые веки, направил свой взгляд в сторону отца. При виде отца его взгляд стал более бодрее и шире.
— Папа…
— Ничего не говори, сынок… Он, подойдя ближе, крепко обнял его.
— Сынок, я так боялся тебя потерять. Ты очень сильно нас напугал… Ты чудом выжил! Господи, спасибо тебе!
— Так, все успокойтесь! Все, я здесь, рядом, я жив. Успокойтесь. А ты, мама, не плачь, и ты, Айла, хватит. Такое чувство, что вы на моих похоронах и я наблюдаю за этой картиной с того света. И вообще, что со мной произошло? Как долго я в таком состоянии?
— Пять лет…
Спустя несколько дней
— Годы бегут незаметно, память мою вороша, сынок…