Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки

Кемаль Яшар

— Надеюсь, хорошо отдохнул? — приветливо спросил хозяин.

— Да, мне хорошо спалось, — покраснев, ответил Хасан.

— Я очень рад этому. Хочу, чтобы тебе было здесь так же хорошо, как в родном доме.

Хасан ответил ему благодарным взглядом.

Сколько дней Хасан прогостил у этих радушных людей, он не помнит. Наверное, долго.

Но даже здесь его преследовала змея. Ни днем ни ночью не оставляла в покое. В сосновом лесу, в скалах, в комнате, где он ночевал, — всюду преследовала его. Огромная гремучая змея. По ночам Хасан кричал.

Ни на миг не забывал он, что должен найти родню своей матери. Но как?

Ведь он даже не знал название деревни, где они живут. Единственное, что было ему известно, — это имя одного из братьев матери. Может быть, спросить у этих людей?.. Но он не решался.

Однажды Хасану вдруг стало тоскливо. Мрачная, безысходная тревога навалилась на него. Не приключилось ли какой беды с матерью? А вдруг ее убили в его отсутствие или увели куда? Он не находил себе места. Как-то раз ушел далеко в горы, забрался в глушь, где журчал светлоструйный родник и густо разрослась лиловолистная мята. Теплый хвойный дух смешивался с холодящим ароматом. Хасан побежал. Сорвался с утеса и упал. Лежа на каменистой земле, терзался страхами за мать. Как же так могло случиться, что он бросил ее одну среди этих лютых волков? Как мог он спокойно есть, спать? Он оставил мать в аду, в когтях смерти. Что же, что же делать? Да, да, ее наверняка убили.

В нескольких шагах от него клокотал неугомонный родник. Над далекими скалистыми уступами кружили орлы. Хасану вдруг показалось, что он сделался маленьким-маленьким, таким крохотным, что его запросто можно прикрыть ладонью. Но разве возможно стать величиной с жука или букашку? Возможно, возможно! Ах, что же он наделал, что натворил?! Позволил убить мать! Допустил, чтобы дядья убили ее! Вот, оказывается, зачем он бежал из родного дома! Вот зачем.

Пусть, пусть, пусть! Только б не видеть собственными глазами! Все равно этим кончится. Иначе во всей Чукурове никто не захочет смотреть ему в лицо. Ведь это из-за матери отец превратился в гремучую змею, скитается по свету, из-за нее его жжет солнце Чукуровы, пожирает адский пламень. Иного выхода нет. Мать должна умереть…

Какая ж это, однако, гнусность! Разве уважающий себя человек допустит убийство матери? И все-таки это по ее вине отец превратился в привидение, по ее вине осужден на вечные муки. Недаром бабушка ненавидит Эсме, хочет спасти своего сына от мук, которые ему суждено терпеть.

Хасан сидел у родника и плакал. Не мог не плакать, хоть и стыдился, что ревет, как маленький. В душе его царило смятение. А может быть, мать и вправду уже мертва? От этой мысли Хасан испытал облегчение, даже радость. Но в тот же миг пронзительная боль сжала сердце. Волны боли и радости попеременно захлестывали его. Перед мысленным взором возникали то отец-призрак, то бабушка, то мать, то родичи. Он вспомнил, что у отца был еще один брат — Али. Никто не знает, где он. Говорят, что Али сумасшедший. Может быть, он и убил Эсме? Хасану представилось, что на земле лежит распростертое тело матери и над ним бесшумно кружатся зеленые мухи. Лицо ее вздулось и почернело. Из пустых глазниц сочится мутная жижа.

Он вывел из стойла коня, оседлал его и, ни с кем не простившись, поскакал по дорогам Чукуровы. Ворвался в деревню и вдруг оказался лицом к лицу с дядей Али. При виде сына — он был весь в пыли — Эсме истошно вскрикнула, обхватив его руками. Ничего, кроме этого, Хасан не помнил. Одежда его была в крови, но рана оказалась неглубокой. Два дня спустя Эсме

сама рассказала сыну, как было дело. Оказывается, конь Хасана сломал ногу. Но ничего, пусть не огорчается, она купит ему другого коня, еще красивей, выносливей. Денег у нее хватит. Ведь после смерти отца осталось много денег, да у нее и свои есть.

У Хасана была горячка. Потом болезнь отпустила мальчика. Но он никак не мог заставить себя выйти из дому. С утра до вечера сидел взаперти, в четырех стенах. Не то что выйти на деревенскую улицу — выглянуть в дверь боялся. За все время болезни никто из деревенских не навещал его, ни дяди, ни бабушка. Из дома в дом ползли слухи. Мать ни словом не обмолвилась о пересудах, но они каким-то образом дошли до ушей Хасана.

Люди шептались, будто ночью прискакал за Хасаном отец, посадил вместе с собой на коня и увез в горы. Там он душил сына, пока у того глаза не полезли из орбит. Душит сына и приговаривает: «Эх ты, размазня! Не смог отомстить за гибель отца! Ты один повинен в том, что я пылаю в адовом огне. Разве ты человек, Хасан? Так подыхай же! Не жить тебе больше, собака, не пятнать наше имя, не принимать хлеб из рук убийцы!»

Прошли месяцы, но зловещие разговоры не утихали.

И вот Хасан набрался духу, выскочил из дому и побежал к бабушке. Бежал и вопил, как помешанный, как припадочный:

— Я сам ушел, сам, сам, сам! Никто меня не увозил! Я сам ушел из вашей проклятой деревни! Никого я не видел, не видел я отца! Врете вы все, вре-е-е-е-ете!

До самого вечера носился по улицам, останавливал встречных и кричал им в лицо, что все они вруны.

Односельчане посматривали на Хасана с опаской: видно, парень тронулся после всего пережитого.

Когда Хасан, вцепившись в рукав Сефера, пожилого крестьянина, завопил, что он лгун, как и все, тот стал шептать заклятья и дуть на Хасана:

— Вай, бедняжечка, вай! Что же с тобой сделалось! Привидение утащило тебя…

Хасан, закрыв лицо руками, бросился домой, повалился на тахту и долго-долго лежал не шевелясь, как мертвый. Мать не решалась подойти к нему спросить, что случилось.

С того дня Хасан не мог усидеть дома. Словно сила какая-то заставляла его часами слоняться по деревне. И каждый раз, встречаясь с ним, односельчане считали своим долгом что-то сказать. Одни — в лицо, другие — за спиной.

— Безвинно убиенные, за которых не отомстили, превращаются в призраки и похищают своих детей, не жалеют даже единственных…

— Выходцы с того света на любую крайность идут, только б избавиться от мук…

— Не дай бог никому превратиться после смерти в привидение. Да не допустит Аллах этого…

— Эх, тяжкая доля у призраков…

— Покойник, за которого не отомстили, — самый опасный…

— Если вдруг Эсме помрет сама по себе, Халилю до скончания времен не обрести покоя ни на том, ни на этом свете, гореть в аду…

— Аллах не допустит, чтобы она умерла своей смертью…

— Чем такого сына иметь, лучше никакого!

— Разве легко родную мать жизни решить? Она ведь жизнь дала…

— Ну чего вы хотите от ребенка?! Он еще дитя. Будь Хасан взрослым, не допустил бы, чтобы Эсме жила как ни в чем не бывало, хоть она и мать ему…

— Ой, тяжело родную мать убить…

— Не всякий йигит решится на подобное…

— Каким же надо быть, чтобы на мать руку поднять?

— Пусть берет пример с Залоглу Рюстема…