Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки
Шрифт:
В Айасурате для него строили новый дом — большой, просторный, с богатым убранством.
Как раз в эту пору к нему приезжали двое итальянцев: генерал и журналист. Оба не могли скрыть удивления при виде разбойника, чья слава облетела всю Европу. Вместо ужасного злодея перед ними предстал человек невысокого роста, вежливый, обходительный, с благородными манерами. Побывали у него английские и французские журналисты. Чакырджалы очень гордился этими посещениями. Знала о них — из уст его людей — и вся округа.
Чакырджалы много раздумывал о своем будущем, о детях и решил купить большое поместье в Милясе.
Тем временем над его головой сгущались новые тучи. После того как Чакырджалы вернулся к мирной жизни, все остальные разбойники поднялись в горы. Так, впрочем, бывало всегда. В одной берлоге им не было места. Большинство этих мелких грабителей были его врагами. И теперь они безжалостно вершили расправу над его друзьями и сторонниками: грабили, похищали, требуя выкупа. А Чакырджалы никому не мог помочь. Преследовать весь этот дерзкий сброд было слишком опасно: еще попадешь в засаду. Эфе очень тревожили эти нападения. А тут случилось одно незначительное на вид происшествие, которое окончательно лишило его покоя. Вместе с местной знатью он ездил развлекаться на мельницу. Много ели, пили, вели веселые разговоры. А потом начали состязаться в стрельбе. Право стрелять первым, само собой, предоставлено было Чакырджалы. Поставили стоймя яйцо. Чакырджалы уверенно прицелился, выстрелил. Перед яйцом взметнулась струйка пыли. Еще промах. И еще. Чакырджалы побагровел.
— Наверное, у вас старое оружие, — вежливо предположил стоявший рядом ага.
— Новое, — ответил эфе.
— Тогда, значит, давно не упражнялись.
— Два месяца в руки не брал.
— А я вот стараюсь тренироваться ежедневно, — сказал ага. — Стоит пропустить день — и начинаешь мазать.
Он вытащил из-за пояса револьвер, не спеша взял яйцо на мушку и нажал на спусковой крючок. Яйцо разлетелось вдребезги.
— Молодчина! — порадовался за него Чакырджалы.
Но собой он был очень недоволен. Разучиться своему ремеслу для эфе подобно смерти.
Что же делать? Неужели снова горы? Как хорошо жить спокойно, по-человечески! Когда у тебя есть все, чего так жаждут люди, — деньги и слава! Жизнь на равнине, конечно, скучновата, но все же лучше, чем в горах.
Народ жестоко страдал от притеснений множества грабителей, которые отбирали у него последнее. Недовольны были и многие богачи.
В Одемише было составлено прошение на высочайшее имя. В нем содержалась жалоба на разбойников, обирающих всех без исключения, нарушающих общественный порядок, а в конце излагалась просьба прислать для борьбы с ними Кара Саида-пашу. Гордость военачальника была глубоко уязвлена поражением, которое он потерпел от Чакырджалы. К этому унижению присоединился страх потерять авторитет среди аскеров. Паша не раздумывая принял командование силами преследования и направился в Измир.
Начал он с объявления всеобщей амнистии. Всякому, кто в течение десяти дней явится с повинной, гарантировалось полное прощение. Ослушникам грозила смерть. Многие разбойники воспользовались этой возможностью, чтобы спуститься на равнину. Это придало Саиду-паше уверенности в себе. То, что Чакырджалы и его люди разгуливают с оружием в руках, он считал недопустимым: в государстве не может быть еще государства, пусть крошечного. Чакырджалы, как и все
«Высочайшим повелением я назначен командующим силами преследования. Его величество падишах придает большое значение поддержанию общественного порядка в стране и приказывает ликвидировать все разбойничьи шайки. Положение требует решительных мер. В связи с этим предоставленное Вам право ношения оружия отменяется. Вы обязаны в кратчайший срок сдать все имеющееся у Вас оружие. На этом условии Вам повторно гарантируются личная безопасность и неприкосновенность.
Командующий силами преследования
бригадный генерал
Саид-паша».
Это письмо ничуть не удивило Чакырджалы. Собрав всех своих нукеров, он прочитал его, а затем решительно заявил:
— Оружия мы не сдадим.
— Не сдадим, — дружно поддержали его все.
— Завтра же уйдем в горы.
— Уйдем.
Эфе сплюнул — будто выстрелил слюной.
— Надо было прикончить эту гадину! Чего бы мне это ни стоило! — И первый раз в жизни заговорил как его мать. — Нельзя доверять османцу. Даже если это твой родной отец… Ну ничего, Кара Саид! Мы еще с тобой поквитаемся!
Его письменный ответ гласил:
«Настоящий мужчина никогда не расстается с оружием. Хочешь — попробуй отобрать его силой.
Чакырджалы Мехмед».
Занимался рассвет. Вот-вот солнце вонзит свои сверкающие иглы в самую вершину Пятипалой горы. А пока над ней вьется небольшое, словно съежившееся от холода, облако и помаргивают звезды.
Чакырджалы ехал молча, понурив голову. В сердце его разгоралась ярость. Почему его не оставляют в покое? Ведь всю свою жизнь он стремился творить добро, помогал беднякам, убивая их бесчестных притеснителей! Почему же его не оставляют в покое? Чего от него хотят?
— Хаджи! Ты, кажется, забыл, что у нас есть один должок.
— Должок? Что-то не припоминаю, эфе. Мы как будто никому ничего не должны.
— Должны, Хаджи, должны.
— Кому же?
— Помнишь, вместе с нами в тюрьме сидел один несчастный, жену которого увел брат? Он все время молчал, был точно не в себе. Перед тем как нас выпустили, он молил отомстить за его поруганную честь. Этот должок мы так и не выплатили.
— Ну что ж, надо рассчитаться.
— Как ты полагаешь: если я разрежу их на мелкие куски, это будет справедливое возмездие?
— Совершенно справедливое, эфе, да укрепит и благословит Аллах твою руку!
— Подумать только… муж в тюрьме… как птица в клетке… а жена ему изменяет… и с кем?.. с деверем!.. Прежде чем поднимемся в горы, мы должны совершить это благое дело… Помнишь, как называется их деревня? Как зовут его жену и брата?
— Помню, все помню, эфе. Такие вещи не забываются.
— Тогда прямо туда, Хаджи!
На заре второго дня они были уже в той деревне. Схватили брата и жену арестанта, который просил отомстить за него.