Легенда о черном алмазе
Шрифт:
В шуме, в гомоне Емельке запомнился чей-то задумчивый голос и уверенные слова:
– Счастье всегда на стороне отважных.
33
Петрунькевич приносит фото. Несчастье помогло. Женщина в черном. Три кольца. Расписка.
Фотограф Гаврила Петрунькевич вошел, прихрамывая, в кабинет начальника милиции и, вместо приветствия, сообщил:
– Прошлой ночью, Иваныч, сгорела моя подсобка.
Бочка
– Поджог?
Петрунькевич опустил на пол большую матерчатую сумку:
– Разве можно думать?
– А те обрывки фотографий… тоже сгорели?
– почему-то шепотом спросил Бочка.
Гаврила Петрунькевич, казалось, не расслышал его вопроса, заговорил о другом:
– Люди говорят - счастье, а какое оно? Тут у меня, в левой ступне, фашистская пуля засела. Обращался к хирургу, так он говорит: потерпи, много неотложных операций.
Ребята сидели на скамье рядком и растерянно молчали.
– Знаю, Гаврила Петровича, что воевали,- нетерпеливо сказал лейтенант.
– У нас и стар и млад воевали… Но до чего же верна пословица: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Я, понимаешь ли, начальник, раненую ступню каждый вечер в чистотеле парю. Ну вот, вчера хотел было в подсобке заночевать. Лампа с керосином там имелась: начну-ка, думаю, обрывки фотографий сортировать. И совсем уж было расположился, так рана заныла, огнем запекла. Сложил я в эту сумку весь хлам - и скорее домой, ногу парить.
– Значит, обрывки фотографий уцелели?
– облегченно вырвалось у Емельки.
Петрунькевич покачал головой:
– Останься я в подсобке на ночь - быть беде. Ведь кто-то снаружи поленом дверь подпер. Дверь была прочная, из дубовых брусьев скроена. Теперь только щенки обгорелые остались… Раз мы с вами про обрывки фотографий вспомнили, почему бы и тем подонкам-полицаям не спохватиться? Значит, кто-то из той босоты уцелел? Они-то, может, и сожгли подсобку, а?
Гаврила Петрович не спеша поднял сумку, вытряхнул ее содержимое на стол и только потом сообщил весело:
– Все же кое-какая рыбешка поймалась!
– Он торжественно разложил перед начальником три фотографии открыточного размера: - Смотрите и… знакомьтесь. Все трое - полицаи. Не важно, что у одного недостает уха, у другого щеки. Эти мелочи дорисуются - главное, портреты получились.
Лейтенант подхватил одну из фотографий:
– Он… Лохмач!..
– Он!
– подтвердил Костик.- Я-то его хорошо запомнил! Вон у меня из-под уха до сих пор сукровица сочится…
Петрунькевич пошире раскрыл свою старую сумку:
– Имеется и тот, сумасшедший… Или как его звали - Бешеный?.. Вот, полюбуйтесь. Однако здесь он увечный: глаза недостает и подбородка. Сколько ни рылся в мусоре, а его глаза не отыскал. Ну, да сойдет и без глаза -
– Вы думаете?
– быстро спросил лейтенант и принялся внимательно рассматривать фотографию Бешеного Ганса.
– Должен тебе сказать, что ходит-бродит байка, будто Бешеного Ганса видели в городке,- задумчиво ответил Петрунькевич.- Но я не верю - не мог Данила Гром промахнуться.
– Однако у Грома не было времени уточнять, кто из фашистов на мушке,- возразил Бочка.- Сказали Бешеный Ганс - даешь Бешеного… У него на счету этих бешеных не меньше сотни. Ну да это так, размышления… Молодчина вы, Петрович, спасибо за помощь!
Петрунькевич попрощался с начальником долгим рукопожатием, кивнул ребятам и, прихрамывая, пошел к двери.
Дверь за Петрунькевичем закрылась, было слышно, как трудно он спускался по ступенькам крыльца, а Василий Иванович еще долго сидел у стола, молча разглядывая чертеж Макарыча.
Анка шепнула Костику:
– Что-то начальник не в духе…
Но Бочка расслышал.
– Ошибаешься,- сказал он.- Я отбираю и обдумываю факты. В том числе и те, что вы мне сообщили… Это очень интересно, что ботаник встречается с Лохмачом. И что обитает ботаник у тетки Феклы. И что он хотел снять у Петрунькевича подсобку. И что та подсобка вдруг сгорела… Однако не слишком ли много загадок? А сейчас, похоже, возникает еще одна…- Он снова обернулся к окну: - Вон, посмотрите, у закрытого киоска женщина. Я приметил ее минут двадцать назад. Она почему-то нервничает: как будто порывается уйти, но тут же опять возвращается. Может быть, кого-то ждет, а тот человек опаздывает?
Анка спорхнула со скамьи и выглянула в окошко:
– Женщина как-будто знакомая…
– Смотри внимательно. Похоже, она сюда направляется. Нет, остановилась…
– Ой, да ведь это же гадалка Фекла!
– растерянно протянула Анка и отпрянула от окна.- Я боюсь ее. Там, в Кривом переулке, на огороде, мне показалось, будто она заметила нас. Мы прятались в бурьяне, я и Костик… Как она глянула… зло так…
Костик тоже выглянул в окно и подтвердил:
– Она.
Бочка поскреб пятерней затылок, потом крякнул досадливо:
– Допускаю самое несусветное: тетка-гадалка хочет встретиться со мной. Иначе зачем бы ей здесь топтаться и поглядывать на мое окно? Что ж, проверим, помощники, мою версию.- Он ласково пригладил Ликины кудряшки: - Пойди-ка, славная, к той женщине и скажи: начальник вас ждет. У него, мол, сегодня хорошее настроение, так что идите смело.
Емелька заторопился к двери:
– А нам с Костиком исчезнуть?
– Наоборот,- возразил Василий Иванович,- остаться. Пусть видит: у меня все просто и открыто. Потому что милиция - это и защита, и помощь, и совет.