Легенда о Чёрном ангеле

Манило Лина

Марго обхватывает мою шею руками, привстаёт на носочки, а я подхватываю её на руки и иду в сторону дома, не разрывая этого бешеного поцелуя. Какая-то дикая жажда, словно напиться не могу и сдохнуть могу в любой момент.

Когда-то давно, когда со всех сторон неслись гневные окрики вохры, и собаки лаяли на вышке, голодные и злые, я часто вспоминал Маргаритку. На недолгих прогулках, наматывая круги по бетонному пятачку, смотрел в небо и верил, что такой финал моей непутёвой юности стоит того. Ведь я её спас, а остальное

было неважно.

Потом, откинувшись в восемнадцать, я хотел найти её, в интернат ломанулся, чтобы просто увидеть и понять, что с ней всё хорошо, но узнал, что её взяла под опеку тётка. Больше я Марго не искал, хоть и мог, тысячу раз мог пробить данные. Но не хотел, потому что понимал: вчерашний принц превратился в жабу — холодную и скользкую.

Я целую её так, как не целовал никого уже лет триста, а рука, будто мимо воли, уже находит дорогу к обнажённому участку тела на пояснице, под задравшейся кофточкой. Кожа тёплая, шелковистая, а Марго вздрагивает, когда принимаюсь оглаживать её спину, вычерчивая кончиками пальцев круги и завитушки.

Прижимается теснее, обхватывает мой торс ногами, а тонкие пальцы зарываются в мои волосы, ерошат. Мне хочется скорее попасть в дом, чтобы ни одна живая душа не нашла нас. Хотя бы несколько следующих часов.

Не помню, когда в последний раз мне было настолько необходимо взять женщину. Обычно, мне слегка насрать на плотские утехи, а тут аж в висках ломит.

Ставлю Марго на землю, лезу в карман за ключами, но вдруг рёв мотора нарушает тишину. Чёрт, кого притащили демоны?

Оглядываюсь и замечаю, как здоровенный чоппер Роджера снижает скорость, пока не останавливается рядом с машинкой Марго. Ну вот, какого хрена?

Роджер тем временем слезает с мотоцикла и, стукнув ногой по переднему колесу, прячет ключи в карман. Он усиленно делает вид, что занят очень важным делом и вообще, совершенно случайно здесь оказался.

— Подожди меня здесь, хорошо? — спрашиваю у Марго, а она кивает и поправляет одежду.

Улыбаюсь про себя тому, что, несмотря ни на что, не кажется смущённой. Озабоченной больше, но не смущённой.

Иду к Роджеру, приглаживаю на ходу волосы, а друг бросает на меня быстрый взгляд, пряча хитрую улыбку в ярко-рыжей бороде.

Он — один из немногих, кто знает об этом доме. Просто потому, что Роджер — тот редкий человек, которому я научился доверять. И пусть это было сложно, но у меня получилось.

— Чего приехал?

Роджер хмыкает, мельком смотрит мне за спину, но никак не комментирует то, что видит. Вообще-то он единственный, кто знает о девочке с плюшевым медведем — я однажды проболтался по пьяной лавочке, но ни разу мы к этому разговору не возвращались. А сейчас он вряд ли сможет сопоставить тот мой рассказ с тем, что может наблюдать сейчас. Вот и славно.

— Ты телефон зачем вырубил?

— Достали, вот и выключил.

— Это понятно,

только Фома всех на уши поднял, даже до меня добрался.

Чёрт бы их всех задрал.

— Что-то стряслось?

— Без понятия, — пожимает плечами и разминает могучие плечи. — Сам с ним свяжись и узнаешь. Меня попросили найти, я нашёл.

— Ладно, разберусь.

— Давай, брат, — улыбается Роджер и хлопает меня по плечу. — А баба красивая, извини, что помешал.

— Язык держи за зубами, ясно?

Не знаю, что меня так взбесило в его словах, но Роджер хмурится и кивает.

— Понял, не дурак. — Снова садится за руль, заводит мотор и говорит: — Бывай, не кашляй. И нервы лечи.

И срывается с места, оставляя после себя пыльное облако.

Что там стряслось, что Фома всех на уши поднял? И да, понимаю, что сейчас точно не до романтики, а значит, что Марго нужно уезжать. У меня как всегда нет ни времени, ни возможности просто жить. Но я сам поставил своё существование на такие рельсы, и вот уже двадцать лет несусь вперёд, не оглядываясь.

Тянусь за телефоном, включаю его, и буквально через секунду он разрывается от кучи уведомлений о пропущенных звонках от Фомы и прочих заинтересованных лиц.

— Что-то срочное? — спрашивает Марго, а я вздрагиваю, когда она дотрагивается до моего плеча.

— Очень срочное, — киваю и прячу телефон в карман. Пять минут Фома ещё подождёт, не облезет. — Извини, что так получилось, дела.

— Да всё в порядке, — отмахивается и улыбается, — я же всё понимаю. Просто…

— Что?

— Не пропадай больше, хорошо?

И медленно уходит, а я смотрю ей вслед и понимаю, что больше не хочу пропадать. Чёрт знает, чем это всё закончится, но попробую. И да, мне снова придётся её защищать, потому что слишком много гадости вокруг, но я очень постараюсь не облажаться.

Когда она берётся за ручку двери, обнимаю сзади и притягиваю к себе. Целую в макушку, вдыхаю аромат волос, а Маргаритка замирает в моих руках.

— Я боюсь сделать тебе больно, — говорю, наклонившись к уху, — очень боюсь. Но я очень постараюсь не уничтожить твою жизнь.

6. Марго

Еду в сторону дома, а мысли в голове кружатся в безумном хороводе. Что это вообще было? Губы горят и — чего скрывать? — саднят, а лицо пылает, словно мне лет семнадцать, и меня впервые поцеловал мальчик после школьного выпускного. Господи ты боже мой, с ума сойти можно.

Не могу понять, что на нас вообще нашло. Вроде бы, взрослые люди, а тискались, как подростки какие-то. Наверное, даже мой сын уже не так пылок, как его сумасшедшая мамаша, потерявшая голову, стоило мальчику из далёкого прошлого поцеловать её. А мальчик ведь давно превратился в хмурого молчаливого мужика, тело которого покрыто татуировками, как стена заброшенного дома — граффити.